Борис Батыршин - Коптский крест

Ознакомительный фрагмент

– А ну пусти, олень! Чмо бородатое! Права не имеешь!

То, что жертва Фомича орала во весь голос, нисколько Николеньку не удивило. Он и сам в подобной ситуации… А вот содержание этих воплей было по меньшей мере загадочным. Да и голос кричавшего был вроде бы знаком…

Николенька, приглядевшись, с ужасом узнал в мальчишке своего спасителя Ваню – это ему Фомич с упоением крутил ухо!

Гимназист заверещал так, что дворник тут же опустил свою жертву. С воплем: «Как ты смеешь, немедленно отпусти, это ко мне пришли…» – мальчик храбро кинулся спасать жертву произвола.

Недоразумение разрешилось достаточно быстро. И стоило Фомичу удалиться в свою каптерку (он так и не признал поражения и отступил, недовольно бурча что-то себе под нос и бросая на Ваню настороженные взгляды), как Ваня накинулся на своего избавителя:

– Слушай, мне домой надо, и поскорее. Где этот твой портал… ну калитка? Та, через которую ты… мы… ну, за которой двадцать первый век? Пошли скорее, меня отец ждет!

– Так ведь нет ее. Вот сами посмотрите. – И Николенька подвел мальчика к стене. – Вот тут она была, а теперь – нету. И следов никаких…

Это был удар – Ваня сразу как-то сник. Он стоял перед стенкой, бессмысленно ковыряя ее пальцем. Даже пару раз в отчаянии пнул безответную штукатурку ногой. Бесполезно – стена стояла, как… стена. Никакой волшебной подворотни не было, не нашлось даже трещинки – сплошная преграда.

– Во я попал… И что дальше делать – снимать штаны и бегать?

– Нет, ну зачем же. – Николенька растерялся от такого странного предложения. Он понимал, что теперь они с Ваней поменялись ролями и его давешний спаситель сам оказался в ужасном положении. – Давайте пойдем к нам домой, я вас чаем напою, а там что-нибудь придумаем…

– Слушай, что ты мне все «выкаешь?» Давай уже на «ты», сколько можно… – Николка обрадованно кивнул, а Ваня оглядел двор, сплюнул и решительно заявил: – Ну ладно, пошли. Все равно тут ловить нечего. По ходу, ты не гонишь, портал и правда накрылся медным тазом… – И, выдав эту загадочную сентенцию, Ваня отправился вслед за Николенькой – по лестнице вверх, в квартиру Овчинниковых.

А Николенька поднимался и думал – кого, собственно, он должен был гнать, и при чем тут медный таз?

Ну, в общем, дела мои были плохи – и это еще мягко сказано. Нет, Николка оказался отличным малым и рад был бы мне помочь… но что он мог сделать? Проклятая подворотня взяла и исчезла, не оставив мне никакой надежды. Стена старинного (хотя какой он старинный – всего лет десять как построен!) дома на Гороховской надежно отрезала меня как от родного века, так и от всех, кого я там оставил.

Когда мы поднялись в квартиру, мальчик перво-наперво представил меня своей тетке. Та оказалась образцом радушия, хотя в глазах ее нет-нет да и проскальзывало недоумение. Понять ее, впрочем, можно – племянничек ни с того ни с сего приводит в дом неизвестно кого, причем этот самый «неизвестно кто» одет, мягко говоря, предосудительно, да еще и лепечет что-то невнятное.

Нет, на бомжа я, конечно, не тянул, но вопросы наверняка возникали. И лишь воспитание не позволило тете Оле поинтересоваться – а кто я, собственно, такой и с чем пожаловал? В общем, путаные объяснения насчет «товарища одного мальчика из нашей гимназии» пока что прокатили – и мы с Николкой оказались за обеденным столом.

Впрочем, не сразу – здесь, как оказалось, в обычае семейные обеды, так что пришлось дожидаться возвращения Николкиного дяди. Тот, как выяснилось, преподавал в гимназии. Услышав об этом, я внутренне сжался – ну все, сейчас будут ВОПРОСЫ.

И точно. Нет, расспрашивали меня вежливо и даже деликатно. Причем без малейшего подвоха, и о самых что ни на есть безобидных вещах: кто я, где учусь, кто родители, где живем и кем служит отец.

Значит, так… спалиться я мог в первые же десять секунд застольной беседы. Спасли меня два обстоятельства: во-первых, обед был очень вкусным, ничего подобного я не пробовал. Так что я вполне заслуженно отдавал должное стряпне кухарки Овчинниковых и делал вид, будто не расслышал очередного неудобного вопроса. А во-вторых, перед самым обедом мы с Николкой успели на четверть часа заскочить к нему в комнату. И там, среди прочего, я увидал на письменном столе журнал «Вокруг света». Вы представить себе не можете, что я испытал! Будто встретил доброго знакомого в далеком уголке мира, где русских, а то и европейцев, вообще никогда не было. Мы выписывали «Вокруг света» сколько я себя помню, но я и понятия не имел, что этот журнал выходил и в одна тысяча восемьсот восемьдесят шестом году![25] Дизайн издания с тех пор сильно изменился – в восемьдесят шестом это была невзрачная серая брошюра с черно-белым штриховым рисунком, – но название никуда не делось!

Так вот. Раскрыв журнал, я наткнулся на большую статью о Русской Америке. Читать я ее, разумеется, не стал, не до того было – хозяин комнаты засыпал меня вопросами, – но пару названий запомнил. Например, город Ново-Архангельск. Ну и когда Василий Петрович, дяд Николки, повторил вопрос: «Так откуда вы, молодой человек?», – я возьми да ляпни: «Мы с отцом неделю как приехали из Русской Америки, из Ново-Архангельска»[26].

Это произвело впечатление – Николка даже поперхнулся. А Василий Петрович поправил пенсне (прикольный такой аксессуар – и как они тут ухитряются носить эту фиговину, чтобы она не падала с носа?) и переспросил: «Вот как? Из Русской Америки, значит? Интересно, интересно… расскажите-ка поподробнее!»

Короче, я сделал верный ход. Прежде всего – переключил внимание Николкиных родичей с рода занятий моего отца на более безопасные темы. На счастье, Василий Петрович преподавал не географию, а словесность (ну по-нашему – русский и литературу с лингвистикой), а Джека Лондона тут еще не издавали[27]. Он-то мне и помог – следующие полчаса я заливался соловьем, пересказывая то немногое, что я помнил из «Смока Белью» и клондайкских рассказов. Меня хватило до конца трапезы, а когда я подустал и взял тайм-аут, Василий Петрович поведал, что в их гимназии устраивают «географические вечера» для учениц и приглашенной публики, и взял с меня слово пригласить на ближайшее мероприятие моего отца – рассказать о Русской Америке. Пообещать-то я пообещал, а вот как выполнить? Ну да ладно, будем решать проблемы по мере их возникновения.

Когда подали чай (именно подали, я не оговорился; похоже, это был своего рода ритуал – с пузатым, пахнущим костром самоваром, пышками и вареньем трех видов), Николка попросил у дяди разрешения оставить меня на ночь. Мол, живем мы в гостинице при Николаевском вокзале – бог знает где это! – добираться мне далеко, через всю Москву, а отец допоздна задерживается у знакомых и в курсе, что я могу переночевать у товарища… Нравы здесь оказались простыми, возражений просьба не вызвала. Николкина тетя тут же засуетилась на предмет того, где бы мне постелить (решено было уложить меня в Николкиной комнате, на топчане), а мы тем временем под шумок слиняли на улицу – проветриться перед сном.