Ник Перумов - Череп в небесах

Ознакомительный фрагмент

– Кстати, а эти «кротовьи норы» – как далеко они тянутся? – осведомился отец.

– Астрофизики пока не пришли к единому мнению, но вроде бы – только на короткие расстояния. И я помню, передавали в новостях, что из нашего Восьмого сектора нет «кротовьих нор» ко Внутренним Планетам.

– Тоже мне источник… – фыркнул отец. – Передавали в новостях… По сведениям агентства ОБС…

– Какого-какого агентства?

– Одна баба сказала! – рявкнул папа. – Как можно тут что-то утверждать наверняка? Да передать такое могли исключительно для поддержания спокойствия в метрополии, вот и всё!

– Конечно, могли. Но почему бы не принять, что это правда? Она неплохо согласуется с нашей теорией «двойной доставки» – и людьми, и антигравитаторами.

– От меня всё равно ускользает исходная логика всего этого мероприятия, – признался отец. – Зачем, ну зачем такая сложность – при имеющейся в их распоряжении мощи?

Я только развёл руками.

– Примем в качестве рабочей гипотезы, что мышление и логика Чужих не во всём совпадает с человеческими.

– Иронизируешь, да? – хмыкнул отец. – Ладно, мы с тобой всё витаем в облаках, а пока что… Давай-ка вернёмся к нашим ползунам, – и он резко сменил тему. Мне показалось, что разговор о Чужих вызывал у отца раздражение – главным образом потому, что он всегда был и оставался человеком действия. С имперцами и Дарианой Дарк можно было драться насмерть, и они точно так же умирали от наших пуль, как и мы – от их. Отец предпочитал ставить перед собой достижимые цели. И, наверное, сейчас именно в этом состояла его ошибка…

– …Есть вероятность, – говорил он, и пальцы его рук то сжимались в кулак, то резко вновь распрямлялись, напряжённо прихлопывая по столешнице, – и тоже ненулевая – что, несмотря на потерю Иволги и Омеги-восемь, кайзер всё-таки решит подавить Федерацию силой. Да-да, и несмотря на теорию «контролируемого вторжения», сын. После разгрома Первой танковой армии силёнок у Четвёртого Рейха поубавилось, лучших своих псов он там положил, но и остающегося более чем достаточно. Не знаю, добьются ли имперцы полного успеха, но крови прольётся едва ли не больше, чем во всех сражениях с «матками», вместе взятыми. Дариана рассчитывает, что кайзер или не сунется, или она пустит в ход «маток»…

– А в действительности? Ты так говоришь, что я всё время ожидаю твоего «но на самом деле»…

– А в действительности нам придётся платить за информацию. И ещё – за отсрочку имперского вторжения. Я всё-таки думаю, что оно неминуемо.

– Ты собираешься отдать этому бандиту четырнадцать с лишним миллионов? – поразился я.

– На первых порах ограничимся четырьмя без двухсот тысяч, а потом всё же постараемся выторговать оптовую скидку, – суховато сказал отец. – Предоставь это мне, у тебя никогда не было никаких способностей к торговым делам. Сперва информация. Потом, скорее всего, центр и верхушка других интербригад, остающихся вне нашей досягаемости. А вот самую головку Шестой интернациональной… лучше оставить себе. Это слишком лакомое блюдо, чтобы уступать его убийцам. Самое скверное то, что мы не знаем, где сейчас Дарк и Кривошеев. Я задействовал – пытался задействовать – и других… старых друзей, но, в отличие от этого… коммерсанта, они и впрямь отошли от дел. Сколько в точности убежищ было у Дарк, не знает никто, кроме неё. А что говорит твоё… твоё чувство?

Я пожал плечами.

– Если честно, молчит, папа. Но я не могу… не способен ощущать «маток» и их порождения за сотни километров.

– А зов? – помолчав, спросил отец. – Ты чувствуешь зов?

– Только изредка. Когда оказываюсь в непосредственной близости от них. Да и то… это стало развиваться совсем недавно.

– Ничего удивительного, – уронил отец. – Как только ты узнал… всё о себе, эта способность, что называется, пошла в рост. Признаться, я на это рассчитываю. Дариане пришлось уничтожить свою собственную «матку»; даже если это была ложная цель, приманка, маскировка – эту бестию её ребята взорвали по-настоящему. Основной запас биоморфной плазмы мы выжгли в Шестой бастионной. Вопрос: осталось ли что-то ещё? Зная госпожу Дарк, можно не сомневаться, что да. Надо узнать, где.

– Каким образом?

– Несколько моих людей сейчас вступили в интербригады…

– Только сейчас, папа?

Несколько мгновений он молча смотрел на меня, видимо, колеблясь; потом, словно бы нехотя, отец отрывисто кивнул головой:

– Ты прав. Конечно же, не только сейчас. Я, как и Конрад, пытался присматривать за Дарианой с самого начала, с того самого дня, как наши пути разошлись. Но эта дамочка хитра, как муха. Всех своих ухоронок и отнорков она не доверяла никому. И сейчас… ребята работают, но пока – ничего.

Я развёл руками. Перестрелка в сети становилась всё ожесточённее и развязнее, но настоящие пули пока что не полетели. Нам нельзя было мешкать, Дариана поправляется, вскоре всё руководство операцией вновь окажется в её цепких изящных ручках, и тогда нам придётся совсем солоно.

…Вот почему я говорил с Конрадом о «нейтрализации». Враг должен быть уничтожен. Даже если потом мне придётся держать за это ответ на Страшном Суде.

Вынужденное безделье представило мне возможность вновь, с самого начала обдумать всё происходившее. Абстрагируясь, само собой, от собственного происхождения. Выяснилось, что этого лучше не касаться – во избежание неотвечаемых вопросов и накатывающего волной безумия. Я просто старался принять вещи такими, каковы они есть, однако это не слишком получалось, следовало признать. Урод, результат жуткого евгенического эксперимента… вернувшись сейчас домой и собрав всю волю в кулак, я как-то попытался попросить у отца лабораторные записи «Проекта Руслан Фатеев». Папу перекосило, однако передо мной на стол легли три толстых журнала, со старомодной жёсткой картонной обложкой и линованными страницами. Отец извлёк их не из тайника, не из сейфа, как можно было бы подумать, а просто из письменного стола. Юрий Фатеев не доверил эти материалы никаким электронным носителям. Мне оставалось только пожать плечами, в моём понимании отыскать эти чудовищного вида кипы листов не составляло никакого труда, а уничтожить, к примеру, микроплёнки можно намного быстрее и легче. В ответ отец только усмехнулся и заявил, что именно поэтому никому и в голову не придёт искать здесь, в этих нагромождениях старых бумаг, хоть что-то сколько-нибудь важное. Все давным-давно держат данные в компьютерах. Считается, что это надёжнее. Х-ха!..

Однако прочесть журналы я так и не смог. Руки тряслись, лоб и щёки покрывались потом, перед глазами вставали такие кошмары, что впору было бежать за помощью к психиатру. Мне осталось только твердить себе «эссе хомо», до одури и до помрачения в мозгах. Иногда мне казалось, что по свету могут бродить и неведомые мне пока братья по крови, что не только моим родителям могла прийти в голову такая мысль. А что, если и кто-то ещё решил попробовать?..