Трасса 2050 (СИ) - Лукьяненко Сергей Васильевич

— Пятый этаж, стало быть? — сообразил я. — Сейчас буду!

Поднявшись на лифте и пройдя по короткому коридору, я толкнул дверь с табличкой «Кабинет № 55. ИИ-17. ЗГИ». Эй, а где имя-фамилия Пановой? Не успели приделать? Так на двери моего кабинета уже красуется именная — «Максим Крупицын, технический директор».

Дверь на мой толчок не поддалась. Пришлось приложить карточку-пропуск к считывателю. Щелкнул магнитный замок — и я, наконец, вошел в кабинет Риты. Кабинет? Да это какая-то серверная — в полутемном помещении рядами стоят высокие застекленные шкафы, в которых мигают светодиодами сотни электронных панелей. Довольно громко шуршит вентиляция — верно, сервера нуждаются в мощном охлаждении.

— Рита?! — на всякий случай позвал я. Вдруг она где-то за этими стойками прячется.

— Я здесь, Макс!

Я не понимал откуда раздается голос, все вокруг было заставлено.

— Где ты? — спросил я.

Я все еще искал глазами человека. Но не вязался интерьер серверной с теми кабинетами, где обычно сидят работники, никак не вязался. Холодно. Ни стульев, ни столов.

На ближайшем шкафу включился крохотный, размером с планшет, экран. С него смотрела грустная Панова.

— Спасибо за торт, думаю, он вкусный. И вино… Давненько я его не пробовала.

Она вымученно улыбнулась, и вдруг в ее руках возникли тарелка с куском торта и бокалом вина. Что здесь, черт побери, происходит?

Странная мысль закралась в голову. Но я еще не верил. Не хотел верить.

— Рита, хватит шутить? Выходи!

— Максим… я не могу выйти, у меня нет тела. Ты сейчас стоишь внутри моего мозга, — сказала девушка с экрана. — Я заместитель технического директора, компьютер с искусственным интеллектом.

Торт выпал из рук. Хорошо, удалось удержать бутылку.

— Где настоящая Рита? — глухо спросил я, уже догадываясь об ответе.

— Она погибла три года назад.

Я опустил глаза. Несколько лет назад в автоаварии погибла моя первая любовь Рита Панова, после чего ее личность сделали прототипом искусственного интеллекта ИИ-17, который обслуживал центр автоматизации.

Сердце защемило. Возвращалось чувство давно знакомой пустоты, с которой я привык жить после смерти отца. Но после вчерашнего звонка Риты мне показалось, что пустота в прошлом. Именно Рита, а не повышение дала мне новый смысл в жизни.

В помещении повисла тишина. Молчала Рита, я видел, как наполнились слезами ее глаза. Молчал и я, не зная, что сказать. Но… тишина не могла продолжаться вечно. Я незаметно выдохнул, поднял голову, посмотрел Рите прямо в глаза и встряхнул бутылку вина.

— Заместитель, а стаканы в твоем кабинете есть?

Дмитрий Казаков

Чистильщик

3437 км Трансевразийской магистрали

Екатеринбург

Сейчас.

Не люблю, когда меня пытаются убить.

И совсем не люблю, когда делают это чужими руками… в данном случае колесами.

Катапульта выбрасывает меня из машины за миг до столкновения с тяжелым грузовиком. По ушам бьет визг рвущегося железа, звон стекла, перегрузка вжимает в кресло, перед глазами темнеет.

Я парю над Трассой, как пушинка…

Падение будет мягким, и место приземления можно выбрать. Нацеливаюсь на ограждение Трассы, тонкое по сравнению с ней, но на самом деле метр в ширину, с плоским верхом.

Подгружаю видео с камер наблюдения: надо понять, откуда на ТМ-2, отведенной для обычных машин, взялся грузовик. Ага, вот… слитное движение на ТМ-1, где вечно мчится поток беспилотных машин, становится хаотичным, один из громадных автомобилей таранит разделительную стену, второй расширяет отверстие, а третий проскакивает через него и мчится мне наперерез.

Ну да, власть над Трансевразийской магистралью у моего врага велика…

Кресло мягко ударяется об ограждение, разваливается, я выпрыгиваю из него. Отсюда, с высоты в сорок метров над тайгой прекрасный вид на наш Екатеринбург: прозрачный купол, закутанные в живую зелень небоскребы, мягкие переливы света.

Эх, такой красотой любоваться и любоваться… но не сейчас!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Внизу, на ТМ-1, царят ад и хаос, скрежет тормозов и чад стирающихся шин. Новый грузовик врезается в ограждение, стена подо мной колышется, но держится.

Я бегу, как спринтер… сто пятьдесят метров до ближайшей автостанции.

Туда сошедшие с ума грузовики не доберутся — на автостанциях ТМ-2 высший приоритет у автономных, лишенных разума систем контроля. Они исключат угрозу для людей максимально простым и грубым способом: остановят движение на Трассе.

Я мчусь, насилуя мышцы, пот течет по лицу.

Обычно я чищу мир, не используя тело… сегодня особый случай.

Информация с камер слежения льется в имплантаты — часть их установили в детстве, как всем, другие я получил после спецподготовки — я словно краем глаза вижу, что происходит вокруг. Как люди еще двадцать лет назад жили без них — глухие, слепые?

Все, вот и автостанция, Полукруглая площадка, с парапета вид на тайгу, Екатеринбург и окрестности, шахта лифта для тех, кто захочет прогуляться по поверхности, ресторан с магазином, ремонтный бокс.

На стоянке пяток машин, выделяется громадный караван-сарай цвета молодой травы. В таких путешествуют Странники, те, кто выбрал жизнь на колесах, кто рожает детей, работает и умирает, не сходя с Трансевразийской магистрали.

Я спрыгиваю с ограждения, перевожу дыхание.

Из-за стеклянной стены ресторана на меня, вытаращив глаза, смотрят посетители. Героически улыбаюсь, оторвать ладони от коленей и выпрямиться не легче, чем отобрать яйцо у нервного страуса.

Да, они в курсе, что на ТМ-2 неполадки, что безопасную зону покидать нельзя, что тут с ними ничего не случится… остального им знать не надо. Особенно того, что именно под этой автостанцией находится екатеринбургский центр управления движением.

То место, где завелась грязь.

Моя работа — убрать ее.

Час двадцать назад.

Тарелка борща расплывается перед глазами, ложка выпадает из руки, на миг перестаю осознавать, кто я и где нахожусь.

И это спасает мне если не жизнь, то разум.

Удар, что выжег бы обычному человеку имплантаты, оставил бы манекен из живой плоти, меня лишь задевает. Моргаю и сглатываю, стартуют рабочие программы, которые я никогда не пускал в ход в свободное от работы время.

Но атаковали-то всерьез!

Блок на основной поток информации… блок на служебный… Проверка систем… Стопор… не так… антивирусы…

Экран-стена гоняет очередной клип, робот-повар за стойкой неподвижен, улыбка намертво прилипла к лицу под колпаком. Управляющий рестораном искусственный интеллект ничего не замечает, удар нацелен точно на меня; а ведь наседает на меня один из его цифровых «родичей».

И, судя по скорости и мощи атаки, за ним стоит не человеческий хакер…

Они появились около пятнадцати лет назад, цифровые сущности, достаточно разумные и самостоятельные, желающие обрести тело из плоти и крови. Мы сами открыли им дорогу, поскольку дешевые инфо-имплантаты стали устанавливать всем.

Перед глазами снова меркнет, затем что-то лопается внутри черепа, и меня окутывает сеть чужих данных. Рваным движением, едва не опрокинув стол, я поднимаюсь, дрожит борщ в миске.

«Вам не понравилось?» — касается слуха голос ресторанного искина.[1]

Ему ума не хватит понять, что со мной происходит.

Я ковыляю к двери, словно марионетка, за нити которой держится неумелый кукольник. Губы не слушаются, тело не подчиняется, команды ему отдает кто-то другой, пользуясь моими имплантатами.

Обычная тактика сущностей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вот я на улице, сейчас июль, и хотя время близится к полуночи, ещё светло. Народу полно, центр Екатеринбурга никогда не спит: гуляют парочки, летают колесные роботы-разносчики, на углу играет оркестр модификантов с кошачьими головами, ветер несет запах цветов и свежей выпечки.

Я бреду по этой идиллии, прохожу ген-салон, где за витриной блестят шевелюры на подсадку, оставляю за спиной фонтанчик с питьевой водой, ответвление нашего чистейшего водопровода…