Владимир Городов - Круг Девятирога

– Ты мне зубы не заговаривай! Что делали твои гвардейцы на той стороне портала?

– Не хотели идти против твоего слова. – Петя смотрел мне в глаза с полной уверенностью в своей правоте. – Случись что, Априю бы он покинул беспрепятственно. Однако ж безопасности на материке ты ему не обещал…

– Ты сомневался в исходе поединка?

– Начал было, Светлый, есть грех. Особенно после того, как ты пару плюх пропустил.

Вот ведь моральная дилемма! Ругать или хвалить Петю за этот поступок? Формально он, конечно, прав. Шпионов и диверсантов по законам войны следует уничтожать без суда и следствия. И уж отпускать Видо нельзя было ни в коем случае. Внутри меня всё протестовало против такого решения проблемы. Однако получается так, что на одной чаше весов – слово лэда, а на второй – пять тысяч человеческих жизней. Что весомее?

– Для чего ты вызвал меня, Светлый лад-лэд? – С этим вопросом в дверях администрации появился лейб-лекарь Тико Тони.

– Профессор, я прошу тебя осмотреть это тело. Меня интересует, отчего наступила смерть?

– Ну что ж, посмотрим, посмотрим… – склонился над трупом Тико Тони. – Очень знакомые признаки! А ну-ка, молодые люди, давайте снимем с него одежду.

Последняя фраза относилась к Джою и Пете. Те без особого желания, но всё-таки принялись помогать лекарю.

– Что ж, дальше можно не раздевать, – сказал профессор, как только была снята курточка. – Так я и предполагал. Обрати внимание, Светлый лад-лэд, вот на это приспособление, что закреплено у этого человека на предплечье. Вот эта маленькая и вполне безобидная на вид коробочка на самом деле есть очень подлое оружие. Внутри неё находится очень упругая пружина, с помощью которой на тридцать-сорок шагов совершенно бесшумно выстреливаются тонкие иголочки, пропитанные сильнейшим ядом, сырьём для которого послужили выделения слюнных желёз синего паука с тропического острова Тейдет. Точно такая же игла торчит в запястье правой руки осматриваемого тела. Несколько удивляет положение иглы и угол, под которым она воткнута. С некоторой долей вероятности можно предположить, что эта вот изогнутость выстреливаемой иглы сказалась на траектории её полёта: вместо того чтобы лететь вперёд, она вонзилась в самого стрелявшего, что и послужило причиной смерти последнего.

Одесса, 19 лакината 8855 года

После дня, проведённого в суете и хлопотах, несказанное удовольствие – скакать на Буцефале по вылизанному океаном берегу, подставляя разгорячённое лицо солёному бризу. Застоявшийся скакун, радостно всхрапывая, мчит что есть духу по мокрому песку, а ветер сдувает все заботы и тревоги, делая голову лёгкой, а мысли – радостными.

Возвращаясь обратно, Буцефал уже привычно завернул к облюбованной мною лагуне, где я обычно купался после прогулки. Выпрыгнув из седла, я сбросил одежду, и рик бдительно стал на страже подле неё, зорко оглядывая окрестности и грозно фыркая, чтобы отпугнуть всякого, кто позарится на вещи хозяина. Правда, место здесь абсолютно безлюдное, пугать совершенно некого, и единственный результат этого фырканья – его слюни на моей курточке. Но не станешь же бранить преданное животное за излишнее усердие! Так что с мокрой курточкой приходилось мириться.

Дно лагуны пологое, до глубокого места идти приходилось долго. Когда тёплая вода достигла колен, я нырнул в набежавшую волну и поплыл, иногда задевая руками песок. Отплыв подальше, я немного понырял, а затем лёг на воду и расслабился под лёгкое покачивание, глядя на первые появляющиеся на небосклоне звёзды. И тут я услышал плеск, отличный от мерного шума волн. Повернувшись к берегу, я увидел голову плывущего ко мне человека. Разглядеть, кто это, не позволял наступивший короткий приморский сумрак. На берегу рядом с моей лежала ещё она кучка одежды: Буцефал не счёл нужным предупредить меня о неожиданном визитёре и теперь с прежним усердием охранял обе. Лишь только когда пловец оказался достаточно близко, я понял, кто ко мне приближается: это была Та.

– Длани Обоих над тобой, Светлый!

– И тебе Их покровительства! Что ты здесь делаешь?

– То же, что и ты. Купаюсь. Поплыли во-он туда, навстречу волнам!

Некоторое время мы молча плыли рядом.

– О чём задумался, Светлый? – спросила она.

– Думаю, что бы такое придумать… чтобы было проще подвозить каменные блоки, из которых мы строим береговые укрепления, – ответил я.

Я лукавил: разве можно думать о каких-то каменных глыбах, когда рядом парит обнажённая нимфа, в которую – только сейчас признался себе – я влюблён, а воображение услужливо дорисовывает всё то, что полускрывает морская вода?

Ночь, как всегда, упала мягко и внезапно, как прыгнувшая из засады тигрица. В нахлынувшем мраке пропал океан, пропал остров, и лишь высоко в небе на сгустившейся дымке расплылись неяркие кляксы звёзд. Все направления стали равнозначными. Моя попытка посветить Мечом привела лишь к тому, что глаза вообще перестали хоть что-либо различать.

– Светлый, ты знаешь, куда плыть? – испуганным голосом спросила Та.

– Конечно! – ответил я с уверенностью, которой на самом деле не ощущал.

– Это хорошо… А то мне вдруг стало страшно. Даже руки ослабели…

– Подплывай ко мне. Держись за мои плечи и не бойся.

Девушка подплыла и, ухватившись за мои плечи, прижалась ко мне. Спиной я чувствовал её тёплое тело, которое сотрясала мелкая дрожь. Я, правда, и сам заволновался, но тут же сказал себе: не паниковать! Ничего страшного не случилось. Сил у меня – не занимать, понадобится – и всю ночь могу на воде продержаться. Правда, за это время нас может снести незнамо куда. Да и Та – выдержит ли она такое длительное купание? Эх, какой-нибудь бы знак с берега, какой-нибудь сигнал!..

– Буцефа-а-ал! – заорал я что было мочи, и сразу же далеко справа от меня раздалось тревожное ржание. Я повернул и поплыл на звук, время от времени вновь и вновь окликая рика. Та сразу успокоилась, но всё же сама плыть не решалась.

– Как романтично! – сказала она. – Ты, как сказочный герой, спас меня от смерти.

– Предлагаю и дальше действовать по сценарию сказки: герой признаётся принцессе в любви, ведёт под венец и… жили они долго и счастливо! – Под шуткой и нарочитым весельем я скрывал охватившее меня волнение.

– А ты в самом деле любишь меня? – спросила она тревожно.

– Да, милая. Я понял, что люблю тебя уже давно. С тех пор, как мы с Ас… с тех пор, как я впервые увидел тебя. А ты? Ты любишь?

Та долго молчала. Я ощущал, как часто бьётся её сердце.

– Поверь, мне очень жаль тебя огорчать, – наконец сказала она. – Любая женщина посчитает меня сумасшедшей. Но я не… Ты красивый, сильный, умный, знаменитый, богатый. Но я ничего не могу с собой поделать! Моё сердце ждёт кого-то другого.