Сергей Лукьяненко - Eurocon 2008. Убить Чужого

— Я же доктор, — ухмыльнулся Леонид. — Мне положено.

— Чего тебе положено? Ты стоматолог. И то ни один эльф тебе не позволит в своем рту ковыряться.

— А может, я их не спрашивал. — Лицо Лени стало жестким, нехорошим. — Может, я им руки-ноги стальной проволокой скручивал… а уже потом анатомию изучал. А?

Иван вздохнул. Посмотрел на соседа.

— Слушай, чего ты хочешь? Да, я шью эльфу парадный мундир. А что делать? Ты отказывал когда-нибудь эльфу… у которого руки-ноги не связаны?

Леонид молчал, буравил его напряженным взглядом. Потом буркнул:

— Я не провокатор. И ты… ты тоже нормальный. Я партизанил. Полгода, сразу после вторжения.

— Положено говорить — после возвращения, — сказал Иван, налегая на ножницы. — Ну и что? Многие партизанили. Эльфы же объявили амнистию.

— Я их ненавижу.

— Да и я их не люблю, — в тон ему ответил Иван.

Леонид встал, прошелся по комнате. Посмотрел на фотографию над кроватью. Иван сжал зубы. Но Леонид промолчал. Спрашивать о прошлом у людей теперь было не принято, как у эльфов не принято касаться железа.

— Все-таки почему они так не любят железа? — спросил Леонид. — Как ты думаешь?

— А почему они соль не любят?

— Ну, соль в больших количествах для них ядовита. Для нас, впрочем, тоже… Насколько я знаю, соль для них воняет.

— Что?

— Чистая соль, хлорид натрия, для них очень вонюч. В связанной форме соль им не мешает. Они могут человека сожрать и не поморщиться, а мы, Ваня, весьма соленые…

Иван кроил.

— Но вот железо. Ведь недаром во всех сказках нечисть побеждали холодным железом? Солью — и железом!

— Вот тебе и гипотеза, — сказал Иван. — До того, как эльфы придумали железную чуму, их все время били в бою. Одетые в железо рыцари рубили их железными мечами, меткие арбалетчики вколачивали им в башку железные болты, охотники ловили их в стальные капканы. Для них железо — символ опасности и поражения. Они ненавидят его запах, потому что когда-то проиграли войну с людьми.

— Вариант, — легко согласился Леонид. — Ваня, а телевизор можно включить?

— Включай, — сказал Иван.

Телевизоры сейчас были не у всех. Не так уж и много в современных телевизорах железа, но люди предпочитали иметь кастрюлю побольше или лишний кухонный нож. В споре хлеба и зрелищ побеждает все-таки хлеб.

Леонид включил телевизор и уселся напротив. Переключать каналы стало излишним с тех пор, как канал остался один. Говорят, что эльфы даже рекомендовали наладить выпуск новых моделей телевизора — сразу с одним-единственным каналом.

Зазвучала веселенькая мелодия — флейта и клавесин. Эльфы были консервативны в своих музыкальных вкусах. На экране уже ползли титры, заканчивалась очередная серия «мыльной оперы» «Парни с нашего двора». Очень нравоучительная история про молодежь с московской окраины (говорят, Нижнее Косино, Жулебино и Митино утверждали, что действие происходит именно у них). Все хорошие парни, от десяти и до двадцати лет от роду, были влюблены в Кошинель — прекрасную эльфийку, надзиравшую за их районом. Несколько плохих парней эльфийку не любили и строили ей козни. Кошинель с ангельским терпением, неподражаемым юмором и нечеловеческой добротой эти козни разрушала и наставляла хулиганов на путь истинный.

— Рэп под флейту — это круто, — сказал Леонид.

Хорошие ребята как раз пели финальную песню:

Мы все — одной матери дети,Мать-Земля всех прекрасней на свете,Пусть расцветают сады и дубравы,Пусть колосятся высокие травы!Сверни самокрутку,Присядь на минутку!Друг! Друг!Каждый вокруг!Сладкий дымокВьет ветерок,Друг! Друг!Встаньте в наш круг!

— Легализовать марихуану было гениальным ходом, — сказал Леонид. — На молодежь мы можем не рассчитывать. — А на что можем? — спросил Иван. Леонид не ответил.

После сериала начались новости. Показывали сады, которые эльфы развели в образцовой человечьей деревне на Рублевке. Сады и впрямь были хороши.

Потом показали разборку небоскребов Москва-Сити. Главный прораб Москвы нервно мял в руках кепку и обещал, что к Новому году на месте «этих уродливых громадин» будет цветник.

— Какой еще цветник? К Новому году? — возмутился Леонид.

— С эльфов станется, — сказал Иван. — Осчастливят нас цветущими елками.

Леонид выматерился.

— Ты вроде их даже не осуждаешь.

— Мы сами виноваты, — сказал Иван. — Просрали все на свете. Потом смирились с оккупацией. Что же теперь, на стенку лезть? Надо жить. Может, и впрямь так будет лучше? Мать-Земля, все друзья, живем в садах, славим эльфов…

Леонид встал и вышел. Иван ждал, что стоматолог хлопнет дверью, но он притворил ее тихо, аккуратно, будто в комнате с тяжелобольным. И это было даже обиднее.

— Тук-тук-тук, — сказал эльф. — Можно к вам? Это было ровно через сутки, по телевизору снова шел сериал.

— Входите, господин эльф. — Иван вскочил из-за стола. В руках у него была тонкая костяная игла и моток шелковой нити. — Одну минуту, господин эльф, сейчас все будет готово…

— Сиди, сиди. — Эльф махнул рукой. С любопытством уставился в телевизор. Несколько минут Иван торопливо сметывал мундир, эльф смотрел сериал. Потом Лесной Коммандер поморщился и сказал: — Удивительно низкопробное зрелище. Меня всегда поражало ваше телевидение.

— Но зато все идеологически правильно, — осторожно сказал Иван.

Эльф захохотал.

— Ну да. Ну да. Правильно. Но какая может быть влюбленность у эльфийки в человеческого самца? Эльфийки вообще не влюбляются. Даже в эльфов.

Иван покосился на Коммандера.

— Удивлен? — Эльф сегодня казался каким-то слегка возбужденным. — Секс — это важный элемент жизни, и мы получаем от него удовольствие. Но эльфиек в десять раз меньше, чем эльфов. Наше общество не может позволить себе влюбленность, поскольку она приводит к конфликтам…

Иван молча шил.

— У тебя есть мед? — спросил эльф.

— Да, в буфете…

Эльф без уточнений открыл нужный ящик и достал банку с медом. Придирчиво осмотрел, кивнул:

— Горный, алтайский…

Тонким длинным пальцем он зачерпнул немного меда, отправил его в рот. Постоял с закрытыми глазами. Хихикнул:

— Да, человек, я напился… Я же говорю — слишком долго жил среди людей. Слишком долго… слишком…

— Но вы же прилетели…

— Я ниоткуда не прилетал, — четко сказал эльф. — Я ждал братьев на Земле. Я жил среди людей, менял имена, собирал информацию. Я даже не знал, захотят ли они вернуться… но я надеялся… я ждал… Я прожил десятки человеческих жизней…