Евгений Акуленко - Ротмистр

– Мытарий… Мытарий… – пронеслось надо толпой. – Тихо!…

Дерущихся разняли.

Из церкви, опираясь на витой посох, вышел высокий тощий дед в рванье и веригах. Задрал к небу острую бороденку, размашисто перекрестился и отвесил заходящему солнцу поясной поклон. Люд на площади, словно завороженный, проделал то же самое, притих, боясь проронить слово.

Старец строго сдвинул брови, оглядел присутствующих.

– Негоже нам, принявшим истинную веру, давать волю сердечной мякоти. Ибо надлежит нам душить в себе слабости! – низкий голос стелился над головами, обволакивал подобно тягучему меду. – Тринадцать лет правит миром антихрист. Тринадцать лет бесовское семя множится во чреве женском. И сказано в писании избивать младенцев головой о камень, коли поселилось в них адово отродье, ни страха не ведая, ни сострадания. Ибо сам ангел небесный – Божья десница указывает нам путь.

Мытарий подхватил на руки заплаканную девочку, воздел над толпой.

– Хитер бес! Невинные обличья принимает он!… Так скрепим сердца в вере нашей! Благочестивой волей отскоблим скверну с себя и поруганных детей своих!… Возведите в храм чад ваших! Пусть вознесутся они на Господний суд в языках пламени!…

Ребятишек загнали в церковь, будто стадо овец. Досками заколотили высокие двери. Обложили охапками соломы и пучками хвороста ветхие деревянные стены.

– Да укрепит Господь руку вашу!… – напутствовал старец. – Аминь!…

В надвигающихся сумерках запылали факелы.

– А ну, назад!…

Сидевший безучастно калека-оборванец выпрямился в рост, выпятил угрожающе челюсть. Откуда-то из складок одежды извлек диковинной конструкции оружие. Поджигатели замедлили шаг, сделали попытку обойти неожиданное препятствие с боков.

– Сгинь, нечестивый! – гневно потряс посохом Мытарий. – Корчится тебе в геенне, в муках страшных!…

Грянули выстрелы. Приняв грудью пули, повалились навзничь трое факельщиков. Остальные отпрянули. Свинец цокнул и под ногами старца. Тот проворно отбежал в сторону, сыпал проклятиями, схоронившись за чужими спинами.

Толпа в нерешительности остановилась. Огнестрельное оружие слегка охладило былой пыл. Какое-то время Вортош выгадал…

…Все началось с малого. Все самое гадкое всегда начинается с малого. Глава городишка Рыловка отписал полное паники письмо аж в Верховную распорядительную комиссию, через голову своего губернатора. Дескать, на месте творится черти что. Мутит народ некий старец Мытарий, объявивший себя сперва основателем новой церкви, а после и вовсе мессией. Да так старец преуспел в своей богомерзкой и крамольнической агитации, что последователей у него множится день ото дня. Казалось бы, что с того? Много их, таких баламутов шатается по Руси, на то, как говорится, и власть. Посадили старца в кутузку. Дня не прошло – снова он на свободе. Выпустил Мытария надзиратель, по утру пришел с повинной. Оприходовали старца сызнова. Но тот опять в казенном доме не задержался. Вместе с ним скрылись все поголовно заключенные и охранники во главе с начальником. Стоит тюрьма пустой, а Мытарий по площадям да базарам в открытую проповедует.

Поползли по городу слухи один страннее другого. Является, мол, по призыву старца чудесный ангел, собою в длинных одеждах и без лица. Всякий, кто ангела того узреет, тотчас новую веру принимает безоговорочно и готов ей не то что верность царю и отечеству, а отца и мать родных в жертву принести. Ввиду чрезвычайности ситуации просил глава немедленно прислать в город вооруженных казаков для наведения порядка.

Но не минуло и трех дней, как приходит из Рыловки новое письмо за подписью все того же городского главы, в котором тот уже нижайше просит прощения за доставленное беспокойство и уверяет, что обстановка вернулась в спокойное русло сама собой, а он, дескать де, лишь недостойный трус и паникер.

Дело кончилось бы тем, что секретариат распорядительной комиссии поставил бы на вид губернскому начальству, в Рыловку бы наехали ревизоры и глава города незамедлительно отправился бы в отставку. Но оба любопытных письма попали в руки Ливневу.

Надо сказать, что Матвей Нилыч, к неизведанным явлениям несколько подостыл. Оно и понятно, когда под одной крышей с тобой живет инопланетный пришелец, любезно и терпеливо делящийся знаниями об устройстве мира, не больно то и захочется сутками просиживать в засаде в поисках неизвестно чего. Но сложившаяся в Рыловке ситуация явно требовала к себе внимания, и Ливнев командировал в уезд Вортоша и Шалтыя.

Ревина к подобным пустякам более не привлекали, предоставив полную свободу деятельности. Порой Евгений выступал в роли инструктора по рукопашному бою и фехтованию, демонстрируя потрясающую, никем до селе невиданную технику. Впрочем, большинство сотрудников в тайну Ревина не посвящали. Для них он по-прежнему оставался удальцом с генеральскими погонами. Основную же часть времени Евгений проводил в мастерской над созданием неких диковинных на вид устройств, ни одно из которых, правда, так и не заработало.

Добираться в Рыловку пришлось на перекладных, городок стоял в стороне от железной дороги. Чрезвычайный окрас ситуации стал очевиден еще на подъездах, когда навстречу потянулись беженцы со скарбом, в основном бабы с ребятишками. Говорили что попало. Кто о пришествии антихриста, кто о конце света. Сходились в одном – в городе стало опасно, особенно детям.

На пустынных улицах не было ни души. Зато на площади и на рынке царило настоящее столпотворение. Никто не торговал, лавки и ряды стояли закрытыми, метал обрывки газет ветер. Масляничной диковатой искрой блестели глаза горожан, то тут, то там вспыхивали стихийные споры, в воздухе явственно пахло тревогой. Вортош немедленно отправил Шалтыя до ближайшего телеграфа с донесением Ливневу, содержащим просьбу о помощи. Пользуясь суматохой, монгол выпряг чью-то лошадь и тот час умчался верхом без седла и стремян. Вортош растворился в толпе, стараясь связать воедино обрывки разговоров.

У всех с уст не сходило имя старца Мытария, который якобы провел тридцать три года в монашем ските в Сибири. Там старцу снизошло откровение и явился ангел – указующий перст Господа. Поведал ангел о страшных бедах, что ждут род людской, потому как уже долгие годы дьявольские силы приходят в этот мир из потустороннего, вселяясь в души младенцев. Чтобы избавится от напасти и отвадить от себя бесовскую скверну, надлежит умерщвлять всех детей, возрастом до четырнадцати лет, включая и еще нерожденных.

Вортош бродил среди людей и лишь давался диву, как такая сатанинская теория могла завоевать столько приверженцев, да еще в необычайно короткий срок. Меж тем, ситуация ухудшалась день ото дня, грозя вот-вот перейти в погромы. Власти утратили контроль над происходящим уже давно. Вортош жалел только об одном, что не отправил депешу в драгунский полк, расквартированный в ста верстах от Рыловки. Войска были бы в городе спустя всего сутки. Ливнев же грозил не успеть…