Александр Казанцев - Том (8). Мост дружбы

– Почему прячешься? Первой не хочешь быть? – И он потащил упирающуюся девушку на середину.

– Что ты, что ты? – загремел сзади Денис. – Как это наша Нина не хочет быть первой! Она у нас все время первой была, пока вот этот вот… – и Денис показал глазами на Колю Смирнова.

– А? Соперники? – радостно закричал Сурен. – Это ты, что ли, ее победил?

– Да вот третий день держусь, – скромно сказал Коля.

– Только третий день? Ну, ты не тужи… еще дня два продержишься… Нина, поди сюда. Расскажи, почему отстала?

– Не пойду! – мотнула головой Нина и отошла.

– Ну, не ходи! – засмеялся Сурен. – Но вот что, состязатели. Вы про Америку слышали? Док у них не в шестьсот метров, а в полмили. Они по туннелю не на поездах, а на автомобилях шпарят. Они к Северному полюсу скорее нашего приехать могут. Понимаешь? Вот это состязание! Так что, пожалуйста, больше ссорьтесь. Злее будете!

– Не поддадимся! – засмеялся Коля. – Насчет автомобилей американцы, может быть, и горазды, а вот насчет электросварки… Как вы думаете, Нина?

Нина тоже засмеялась.

– Тише вы там! – пробурчал Денисюк, сидевший у радиоприемника. – В Москве Красную площадь включили.

Все смолкли и невольно встали, глядя на приемник, подтянутые, серьезные. Только Коля и Нина смотрели друг на друга смеющимися глазами.

Слышался шум автомобилей, проезжавших мимо Спасской башни. И оттого, что шорох шин раздавался здесь, в цилиндрической комнате, на глубине, ста метров подо льдом, каждый из присутствующих чувствовал себя особенно торжественно. И бесконечно знакомый мелодичный звон не казался сейчас обыденностью, хотя каждый слышал его сотни раз. Мерные удары – дон… дон… дон… – как-то связывали воедино этих людей со всей страной.

Последний удар – и грянул гимн.

– Одна тысяча четыреста двадцать километров до Северного полюса! – крикнул Сурен. – В наступающем году вы пройдете половину этого пути, а мы закончим строительство атомных станций.

– Ура!

Сдержанность у всех присутствующих исчезла. Послышался смех, громкий разговор. Неожиданно Сурен потребовал тишины:

– Тост говорить буду! Настоящий кавказский тост!

– А ну, давай, давай! – прогудел Денис, откидываясь на спинку стула и ласково усмехаясь.

Сурен оглядел всех озорными глазами и начал:

– Жил-был царь. Невзлюбил он одного князя и решил сделать ему самое большое горе. Позвал он своего палача и велел зарезать у князя жену. – Сурен с шутливой свирепостью взглянул на свою соседку. (Елена Антоновна, не зная, куда он клонит, смущенно улыбалась.) – Выполнил палач приказ, вернулся к царю, а тот его спрашивает: «Ну как, заплакал князь?» – «Нет, не заплакал», – отвечает палач. И велел тогда царь зарезать всех малых детей князя. Вернулся палач веселый, руки потирает, а царь его опять спрашивает: «Ну как, заплакал князь?» – «Нет, не заплакал!» – отвечает палач. Удивился царь и велел зарезать отца и мать ненавистного князя. Вернулся палач, кинжалом в серебряных ножнах играет. – Сурен повертел перед собой столовым ножом. – А царь спрашивает: «Ну как, заплакал князь?» – «Нет, не заплакал!» – отвечает палач. Рассердился царь и крепко задумался. А потом приказал палачу: «Пойди зарежь самого любимого друга у князя». Пошел палач, выполнил приказ и вернулся к царю. «Ну как, заплакал князь?» – спрашивает царь. «Заплакал, горько заплакал, – отвечает палач. – Так заплакал, что я не выдержал и тоже с ним плакать стал». Сильно удивился царь и велел позвать к себе князя. Предстал перед ним князь, голову потупил. И спросил его царь: «Скажи мне, князь, почему, когда твою жену мой палач зарезал, ты не заплакал? Почему, когда отца и мать твоих мой палач зарезал, ты не заплакал? И еще скажи, почему ты безутешно плачешь теперь, когда твоего друга зарезали?» И ответил князь: «Человек второй раз жениться может и детей будет иметь – потому я не заплакал; отец и мать старые были, сами умирать собирались – потому я не заплакал. – Вздохнул князь тяжело. – А вот второго друга, настоящего, хорошего друга, не скоро найдешь – потому и плачу…» – Сурен оглядел притихших людей. – Так выпьем же за дружбу, потому что нет ничего ценней!

Все переглянулись и зашумели.

– Правильно, правильно! – послышались голоса.

– Ай да Сурен! Куда подвел! – восхищенно воскликнул Денис, поднимаясь и подходя к Сурену. – Это ты добре сказал про дружбу. Верно, что нет ничего ценней! – И он обнял Сурена.

Андрей вышел в свой кабинет и вернулся оттуда с какой-то бумагой в руках. На щеках его выступили красные пятна. Поспешно спрятав бумагу в карман, он подошел к Сурену и крепко пожал ему руку. Он хотел что-то сказать, но неугомонный Сурен, махнув на него рукой, принялся отодвигать стол.

– Плясать будем, – шепнул он Елене Антоновне и стал засучивать рукава воображаемого бешмета.

Присутствующие образовали круг и начали ритмично ударять в ладоши. Денис старательно барабанил в такт по стулу.

– Па-ашел! Ва! – Сурен тряхнул черной лохматой головой и поплыл по комнате. Ноги его быстро мелькали, а корпус плавно передвигался, словно под ним не пляшущие ноги, а лодка. – Хасса! Хасса!

Пройдя круг, Сурен вытащил на середину Елену Антоновну и Дениса. Каждое движение Елены Антоновны преображало ее, делало легкой, заставляло забывать о ее полноте. У Дениса же каждый шаг подчеркивал неуклюжесть его огромной фигуры. Он со всего размаха бухался на пол и, опустившись на корточки, тяжело и невпопад выбрасывал ноги.

Все смеялись до слез. Коля и Нина стояли в сторонке, о чем-то тихо разговаривая.

Улучив момент, Андрей взял Сурена под руку и вышел с ним из комнаты.

– Пойдем, Ты сегодня произнес тост. Мне хочется поговорить с тобой о нем. Кстати, посмотрим, как передвигается док. Сборка закончена.

– Пойдем, – охотно согласился Сурен. – Посмотрим, как это твой док двигается.

– Мой ли?.. – спросил Андрей и пристально посмотрел на Сурена.

Тот сделал вид, что не слышал этого вопроса, и пошел впереди Андрея. Поднявшись по винтовой лестнице в вертикальном патрубке и пройдя цилиндрический коридор, они вошли в сборочный зал. Сейчас он был освещен лишь несколькими лампами. Не слышалось обычного шума и треска. Редкие фигуры проходили по площадкам.

В том месте, где прежде видны были ровные дорожки из вогнутых роликов, теперь лежали трубы сваренного туннеля, похожие на фантастически длинную двустволку. Туннельный комбайн отодвинулся в самый конец дока.

Шаги гулко отдавались, подчеркивая тишину огромного пустого помещения. Молча прошли Сурен и Андрей до конца площадки. Здесь готовый туннель, пройдя сквозь торцовую стенку зала, уходил в океан. Специальное уплотнение заполняло щель между трубой и кромкой отверстия в стенке, выдерживая внешнее давление воды в десять атмосфер. Этот сальник имел сложное нажимное устройство, позволявшее уплотнять набивку.