Александр Фролов - Хроника глобального бреда

Александр очень радовался их возвращению, оживленно расспрашивал Хорькова о том, что видели. Лешка отмахивался от него, смеялся, говорил:

— Ой, Саня, мы столько дорог проехали, столько повидали!.. Ты знаешь, оказывается, много людей уцелело: на большую деревню хватит. Это мы только два района объездили — еще колесить и колесить; до осени бы хоть управиться!

— Вот тебе на!.. Да вы побудьте у нас хоть пару дней. Отдохните, заодно княжество учредим.

— Не до этого, Саня… давай до зимы отложим. Люди нас ждут как Бога, уж так намаялись в запустении! Хотят к обществу прибиться, надо поскорее собирать их.

— Хорошо, Леша, поедете!.. Княжество тогда четвертого ноября учредим — я уже думал об этом. А до зимы, и правда, надо всех собрать, кого найдем

— Так я и говорю: быстрее нужно.

— Ладно, ладно. Ты мне скажи, где они скотину-то нашли? Ведь без нее никто бы и не выжил!

— Хо-о! Когда казаки бункеры «бомбили», они половину сохранявшейся там скотины порезали и сожрали, а остальная по лесам разбежалась. Не знаю уж, как она там выживала, только многим удалось ее отловить и свое хозяйство завести; так вот и пробивались. Но погибло народу — видимо-невидимо!.. Вот заметно же кое-где, что пытались люди прижиться, но не смогли, перемерли с голоду; кости одни валяются.

— Да-а, подсыпали казачки нам соли под хвост!

— Не то слово: здорово дерьма наклали! Бандиты и есть бандиты. Да хоть кто-то уцелел — все не мы одни!

— Конечно, конечно!

— Ой, ты бы знал, как они обрадовались, что новая власть образовалась!.. Да позаботилась: за ними прислала. Аж скакали от радости, словно дети! Измучились они одни.

— Вот бедняги!

— Да-а. Ну, теперь всех наскоро вывезем!

— Давай-давай! Ты, Леша, у нас главный Спаситель теперь… прямо как Сергей Шойгу — российский министр МЧС. Где-то он теперь?.. Погиб, наверное. Вот благородный человек был! Я из всего бывшего руководства только троих уважал: его, Сергея Иванова и нашего губернатора Тулеева. Золотые люди!.. Окажись здесь любой из них, я бы сразу в тряпочку заткнулся: пусть бы он руководил.

— Ну, вот нет их! Придется нам все разгребать.

— Да, Леша, придется! Ну ладно… вы в баньку готовьтесь, а вечером поговорим еще.

— Ага, поговорим!

Вечером Хорьков долго рассказывал, как путешествовали по области. Сначала ездили наугад, но потом приноровились: увидят над какой-то деревушкой печной дымок, и туда!.. Встреченных людей расспрашивали о других: может быть, встречают те кого; наказывали всех предупредить. Видели и многих погибших.

По первым сведениям выходило, что разыскали они около двухсот беженцев в двух районах области. Можно было рассчитывать, что по всей Владимирщине отыщутся не меньше одной, а возможно, и две тысячи человек. Если получится собрать их вместе, то это станет большим успехом!

А сколько же можно было найти по всей стране?.. Да хоть бы тысяч двадцать-тридцать, и то бы уже неплохо для начала! Представить трудно: двадцать тысяч от десяти или даже двадцати миллионов выживших в катастрофе. Дикий ужас!..

Но если суметь дать людям правильное управление, надежду на верное выживание, помочь знаниями и специалистами, то это придаст им силы для роста и восстановления потерь. Самое главное теперь — чтобы знали, что вновь есть объединяющее начало: возрождается российская держава.

Как человеку жить без нее?.. Никак — ложись и помирай. А за державу можно любые горы свернуть, любые полчища одолеть!

Для вывоза обездоленных хотели сначала снарядить в путь весь транспорт, какой есть, чтобы по мере наполнения отправлять машину за машиной в Спасское, но вовремя опомнились. Нужно было дать людям успеть снять летний урожай, а только потом эвакуировать их, иначе рисковали обречь на голодную зиму.

Решили транспортировку начать с сентября, а до тех пор Хорькову и Рабиновичу следовало проехать по соседним областям и заложить там начала регионального управления. Действовать предстояло просто: в каждой области собрать на сход население хотя бы двух-трех деревень вблизи областного центра, объявить о существовании верховной власти во Владимире и назначить удельным князем кого-то из местных. Поручить ему затем известить о своих полномочиях народ в других ближних деревнях и ждать помощи и распоряжений из центра. Обещать, что до Покрова приедут еще и помогут, чем смогут (и на самом деле помочь — хотя бы инвентарем и скотиной, которых в Спасском набралось уже немало); убедить людей, чтобы любыми мерами продержались до весны, когда прибудет еще большая помощь.

Такие намерения были формальными, отдающими блефованием и фантазерством, но они вполне могли стать первыми и самыми важными шагами в объединении людей и земель: всегда и везде вновь образовавшаяся власть сначала заявляет о себе и лишь после этого начинает всерьез оценивать и укреплять свои возможности. Главное — поселить надежду в человеке, а там как получится! Любая новая власть начинает с нуля.

Лешка сначала взволновался тем, что Орлов нарушает собственный план, но тот успокоил его:

— Владимир Ленин вот что писал о революционной теории: «Марксизм — не догма, а руководство к действию». Мы, Леша, ничего не нарушаем, а только варьируем общий план по ходу его исполнения. Мы делаем не хуже задуманного, а лучше, примеряясь к реальной обстановке. Разве это плохо?..

Хорьков подумал и ответил, что нет, наверное. Рабинович неожиданно поддержал Орлова:

— Да-да, вы правы, Александр Николаевич: мы не можем свозить к себе население всех областей и таким образом оголять их. Конечно, людям будет тяжело, но кто-то ведь должен жить и на периферии страны: нельзя превращать ее в пустыню!

— Я об этом и говорю, — развеял сомнения остальных товарищей Александр. — Нам обязательно нужно опора в регионах; в самом деле, не оставлять же их необитаемыми. Пока в каком-то уголке нашей земли живет наш человек — это наша земля! И мы будем ее защищать.

— Вот это правильно! — одобрил Павел. — Советский Союз обрушился потому, что на людей просто наплевали и бросили их на произвол судьбы.

Все закивали головами, поддакивая. Орлов спросил ребят:

— А что думаете — какой государственный флаг нам выбрать?.. Я за флаг СССР!

Лешка стал возражать, выражая симпатию имперскому флагу России:

— Ты отсебятину не выдумывай! Мы же из лагеря российский флаг забрали — вот его, давай, и поднимем.

Но Александр настаивал на своем и пытался переубедить Хорькова:

— Чем плох тебе советский флаг? Он цвета крови, но ведь вся наша история была кровавой! Серп и молот на красном знамени — символы свободного труда, шитая золотом звездочка — символ воинской славы; эти символы великолепны, я не вижу в них ничего плохого!.. Пройдут века, забудут о коммунистической империи, но этот прекрасный стяг останется, соединяя наших потомков. Я хочу еще добавить в середину полотнища двуглавого орла, получится просто изумительно! Как считаете?..