Евгений Брандис - Незримый мост

— В излишней скромности тебя, пожалуй, не упрекнешь, заметил Марк, провожая глазами облака, проплывающие в просветах ветвей.

— А зачем мне быть «излишне скромным»? Я говорю о своей работе, о том, в чем убежден… Ты и сам не мог не признать, что мои выводы важны и интересны. Чего ради я должен теперь рядиться в скромность? Я знаю себе цену, Только это и придает мне силы.

— Пойдем, Норт, — сказал Марк, вставая. — Вижу, что убедить тебя еще труднее, чем старика… Но прошу, подумай хорошенько, прежде чем ты заговоришь завтра с полковником Кроббсом. Потом ты уже не сможешь нажать на «стоп-кран»…

На другой день утром в лаборатории Марка неожиданно появился сам шеф.

— Где Норт? — было первым его вопросом.

— Не знаю, еще не видел его сегодня.

— Как он вчера?

— Немного психовал…

— Необыкновенный талант, но… — Старик не закончил и принялся рассматривать графики, над которыми работал Марк.

— Не получается?

Марк отрицательно покачал головой.

— Должно получиться. — Голос старика стал жестким. — Попробуй изменить систему отсчета.

— Уже пробовал…

— Попробуй еще раз.

Старик присел на высокий табурет рядом с Марком.

— Как бы он не натворил глупостей…

— Вы имеете в виду Норта?

— Конечно, не господа бога, — вспылил старик.

— Черт его знает. — Марк резким движением отодвинул бумаги.

— Этого болвана Кроббса ты сегодня тоже не видел?

— Нет.

— Странно, куда они все девались?

— Вы думаете, Норт?…

— Ничего я не думаю! — снова вспылил старик. — Норт умный парень, но у него иногда пузырятся мозги… Ты вчера упомянул об эксперименте в космосе. Я прикидывал… Это пока невозможно. Нужен слишком большой источник энергии. Не сумеем поднять на орбиту…

— А если сконцентрировать поток космического излучения?

— Неплохая мысль… — Старик задумался. — Ты не говорил об этом Норту?

— Нет.

— Ну, я пойду, — сказал старик. — Пришли ко мне Норта, когда он явится.

— Хорошо, шеф.

— Пойду, — повторил он, но не ушел. Постоял у окна и вернулся к столу Марка. Марк встал.

— Нет, сиди. — Старик снова взгромоздился на высокий табурет. — Знаешь, отчего погибли Мик и его девушка?

— Пока нет…

— А думал над этим?

— Конечно…

— Ну и?…

— Может быть, прав Норт… Это был новый вид энергии… Защитное поле оказалось бессильным.

— Норт, Норт… Меня интересует, что ты сам думаешь.

— У меня нет сложившегося мнения.

— Плохо! Собственное мнение надо стараться иметь всегда. Пусть даже ошибочное… Так вот, непосредственная причина их гибели — глупая небрежность… Глупейшая, Марк. Они забыли включить защитное поле. Торопились, или понадеялись один на другого, или еще какой-то повод, которого мы уже никогда не узнаем. Во всяком случае, защитное поле не включилось, и, начав эксперимент, они сами подставили себя под удар.

— Это установил полковник Кроббс и его люди?

— При чем тут Кроббс?… Что он вообще способен установить? Он хочет во что бы то ни стало поймать диверсантов. Ну и пусть ловит.

— И вы ничего не сказали ему?

— Святая наивность! Конечно нет. Зачем?… Ведь Мику и Фрэде мы уже не поможем.

— Как вам удалось выяснить это, шеф?

— Ничего не было проще. Конденсаторы остались заряженными. А они должны были разрядиться при создании защитного поля.

Марк ошеломленно потер лоб.

— Однако… Значит, Норт ошибся?…

— И да, и нет… Причину гибели Мика он истолковал неверно, но в главном он, по-видимому, прав. В его рассуждениях, расчетах и конечных выводах я не вижу ошибки. Этот пока неизвестный нам вид излучения должен существовать.

— Каким образом? Не понимаю…

— Сейчас поймешь… Так иногда бывает: стройное здание теории вырастает на фантастических предпосылках. Они впоследствии рушатся, а теория остается… В этом одно из проявлений гениальности ученого. Исходные предпосылки для него лишь детонатор. Дальше он все строит на логике, знаниях, интуиции. И возносится так высоко, что предпосылки, породившие весь каскад мыслей, перестают играть сколько-нибудь существенную роль.

Норт шел в своих рассуждениях от энергии, выделившейся в эксперименте Мика: той энергии, которую не смогло задержать защитное поле. А защитного поля вообще не было… Воображаемый избыток излучения был энергией самого эксперимента. Но ошибочно приняв, что какое-то избыточное излучение происходило, Норт сумел с удивительной прозорливостью установить те условия, при которых оно может и должно возникнуть. И тут он, по-видимому, прав. Другими словами, если удастся воссоздать условия, теоретически предсказанные Нортом, произойдет это, пока загадочное для нас, излучение огромной силы.

— Но мощность защитного поля? Значит, она должна быть во много раз больше, чем в эксперименте Мика?

— В этом все дело, Марк. Защитного поля такой мощности мы создать не сумеем. Оно за пределами наших возможностей. Ничего не изменится даже и тогда, когда нам разрешат вернуться в лабораторию сверхвысоких энергий.

— Значит, гипотезу Норта экспериментально подтвердить нельзя?

— На Земле пока нет. Но в космосе?… В космосе, может быть, это и осуществимо. Например, если воспользоваться космическими лучами, как ты предлагал.

— Жаль, что всего этого вы не сказали Норту вчера.

— Может быть, это ошибка, но я хотел, чтобы кое до чего он дошел сам. Кроме того, мне надо было время, чтобы проанализировать его выводы.

— Странно, что его нет сегодня.

— Да, его отсутствие начинает и меня тревожить.

— Попытаться разыскать его?

— Подождем еще немного. Если он появится, приходите ко мне оба. Но не говори ему ничего: ни о Мике, ни остального…

Старик, кряхтя, слез с табурета, кинул поверх очков испытующий взгляд на Марка и, шаркая по мраморным плитам пола, вышел из лаборатории.

Полковник Кроббс не грешил военной выправкой, был краснолиц, толст, грубоват и очень многословен. Однако на этот раз он старался держаться прямо, разговаривал сухо и официально…

Правда, ему было очень жарко и время от времени он вытирал белоснежным носовым платком крупные капли пота со лба, бритой головы и шеи.

Марк, которого старик попросил присутствовать при разговоре с полковником, недоумевал: со стороны могло показаться, что они говорили на разных языках.

— Нет… Невозможно… К сожалению, совершенно невозможно, — в который раз повторял полковник, снова извлекая из кармана носовой платок.