Сборник - Фантастика, 1966 год. Выпуск 1

– Пока ничего реального нет.

– Но каждые три года скорости и память машин возрастают вдвое. Будет.

– Допустим. Но давай поближе к физиологии.

– Нельзя заниматься одной физиологией и не смотреть дальше. Для меня физиология интересна как первое приложение общих принципов построения науки. Если позволите, я сделаю попытку. Тут и ваших мыслей много.

(“Принципы”. Мальчишка - и уже “общие принципы”.)

– Валяй.

– Любая частная наука - это моделирование некоторой части мира, какой-то системы или нескольких систем, объединенных общностью структуры или функции. Например, цитология изучает клетку, а социология - общество. В любом случае создаются модели, отражающие особенности структуры и функции соответствующих систем. Точность науки определяется степенью совпадения моделей с объектом.

(Это бесспорно.)

– Можно наметить несколько периодов в развитии каждой науки. Первый период - наблюдения системы с помощью органов чувств, пусть вооруженных всякими телескопами, микроскопами. В результате создаются приблизительные модели в коре, отражающие общие сведения о системе. Потом они выражаются физически - в описаниях, рисунках, схемах. Это качественные модели, гипотезы. Второй период - количественные исследования. Задачей их является цифровое выражение качественных гипотетических зависимостей в изучаемых системах. Третий период - создание действующих моделей, в которых отражена гипотеза о структуре и функции системы с количественными зависимостями. Я понимаю их как сложные электронные аналоговые устройства или программы для универсальных цифровых машин. Прототипом таких устройств, как вы понимаете, является создаваемая нами модель внутренней сферы организма.

(Хорошо, что вспомнил.)

– Четвертый период - это создание управляющих машин или программ. Они должны обеспечить такое управление системы, чтобы перевести ее из любого данного состояния в другое, которое нужно. Это и есть оптимальное управление. Конечно, можно управлять и приблизительно, сложные саморегулирующиеся системы, как, например, организм, исправляют ошибки, однако- до определенного предела. Пример - дефекты лечения. Вот это общие принципы, Иван Николаевич. Согласны?

Правда, тут ничего нового нет… Мне кажетбя, они приложимы к любой науке: везде нужны количественное, числовое выражение зависимостей и действующая модель.

(Нужно возразить. Иначе какой же я шеф? Да и по существу неправильно.)

– Это все равно, Юра. И принципы твои верны. Но есть “но”. Я так понимало, что любая модель только больше или меньше приближается к оригиналу. Иногда и не очень. Степень, я так думаю, зависит от возможности математики, методов исследования, техники создания моделей или программ. Если система очень сложна, как, например, мозг, и нет хороших методов изучения ее структуры, то модель окажется примитивной. И пользы тогда не будет. Поэтому я и взял в качестве объекта внутреннюю сферу, фактически даже уже - только внутренние органы, без клеточного уровня. Здесь, мне кажется, сложность не чрезмерно велика и под силу современным методам моделирования.

(Передергиваешь: “Я взял”. Вместе с Юрой выбирали. И идеи эти больше его, чем мои.)

– Но ведь, Иван Николаевич, техника совершенствуется быстро. То, что нельзя моделировать сейчас, можно завтра. К этому нужно готовиться. Действующие модели будут всегда лучше статических - в книгах. Модель мозга действительно создадут не скоро, потому что он труднодоступен для изучения и в нем много элементов. Но я думаю, что общественные отношения уже можно пытаться моделировать.

(Ишь ты, куда метишь! Впрочем, я на твоем месте думал бы о том же… Но…)

– Послушай, если тебя привлекают эти далекие горизонты, то будешь ли ты заниматься физиологией? Стоит ли тогда хлопотать о твоем назначении? Может быть, лучше выбрать человека, мыслящего попроще?

(Ты вильнешь хвостом и уйдешь на социологию, а кто же будет лелеять мой анабиоз?)

– Конечно, меня привлекают психология и социология. Но физиология - база для психики. Я ведь еще молодой, почему мне не помечтать? Да и сами вы много раз говорили: “Медицина - это пустое дело, она не решает судьбу человечества”.

Верно, говорил. Так и думаю. Но я уже не могу сделать прыжок в другую сферу. А раньше не хватало энергии, смелости. Не верил в свой ум. А он верит. Я в его годы был совсем дурак. Нет, не дурак, а необразован. Да и наука была не та. “Качественные различия” стояли как пропасти между науками.

– Как же ты расцениваешь состояние физиологии в смысле твоих периодов или стадий, как их там?

– Физиология находится в первом периоде или на границе второго. Одни только разрозненные гипoтезы. Чуть-чуть начинается количественное моделирование. Как, например, у нас и кое-где в других местах.

– Ясно. Собственно, я знал это и раньше, мы обсуждали. (Тут есть и моя доля. Не скажу, я добрый, идей не жалею.) Давай вернемся на землю. Что ты намечаешь делать в своей, в этой нашей, лаборатории?

Смотрю на него: совсем юный. Двадцать семь лет, а выглядит моложе. Сейчас еще волнуется. Наверное, впервые в жизни ведет разговор как взрослый ученый.

– То же самое, что и теперь. Будем ставить физиологические опыты, регистрировать и выражать цифрами как можно больше факторов. По цифрам будем строить дифференциальные и алгебраические уравнения - характеристики органов и систем. Затем будем проигрывать их на цифровых машинах. После проверки создадим специальные электронные модели органов, соединим их в системы, потом - в целый организм. Ну, тоже, что и теперь. Только главное направление будет нацелено в сторону регулирующих систем - эндокринной, нервной. Чтобы подобраться к коре.

– И все?

– Нет, не все. Хотя, говоря откровенно, тут работы на всю жизнь. То, что мы создаем теперь - я говорю про машину, - это первый примитивный вариант. Вы сами это знаете.

(Да, знаю. Учитываем только самые главные факторы. Но и это много! Умаляет мой вклад, паршивец!)

– Для решения даже главных задач нужно сто таких лабораторий, как наша.

– Это ты верно. Даже больше ста.

– Поэтому я думаю о другом. Нужно шире использовать клинику, наблюдения над больными. Кроме того, принцищл эвристического моделирования - создавать гипотезы, задаваться характеристиками, проигрывать их и сравнивать результаты с изменениями у больных людей. Вы это говорили, но мы сделали только робкие попытки.

(Спасибо, что вспомнил обо мне. Неужели через год после моей смерти он уже будет говорить: “Я предлагал, я думал?” А что же ты хочешь: “Наш покойный учитель…”? Давай по существу.) Возразить.

– Для этого нужны хорошие врачи. Или всю лабораторию нужно перебазировать в клинику. Хотя в принципе ты прав. (То есть я прав, не будем мелочны.) Если физиологию переделывать заново, то нужно тысячу лабораторий. Однако эксперимент бросать нельзя. Может быть, во мне говорит физиолог, но в клинике всего не сделаешь.