Экспедиция «Велес» - Екатерина Витальевна Белецкая

разучилась радоваться, у которой потухший взгляд и опущенные плечи, но всё равно, это Берта, и она жива.

— О чём думаешь? — спросил Скрипач, заметивший, что Ит сидит на своей койке, и неподвижно смотрит в одну точку.

— О той книге, которую они читали, — ответил Ит. — Вот бы узнать, что это за книга такая, и почему Фэб так настаивал, чтобы Берта её прочла.

— Было бы неплохо, — согласился Скрипач. — Я тут подумал… может быть, и хорошо, что я их не вижу во сне. Не так больно, наверное. Помнишь, как это было на Берегу?

— «Берег милосерден», — ответил Ит. — И в милосердии своем Берег отбирает у людей и не людей память. Так что поводов для зависти тут действительно нет.

— Сдается мне, что ты прав, — кивнул Скрипач. — Я и сам не знаю, чего хочу. Наверное, чтобы это всё кончилось. Хоть чем-то. А потом — не знаю.

— Я тоже не знаю, — беззвучно произнес Ит.

Глава 19

Последний вопрос

«Хоровод»

— Задавай вопрос, путник.

— Боюсь, на мой настоящий вопрос ты отвечать не захочешь, — вздохнул Ит. Сказительница ждала, смотрела на него, и молчала — неподвижный взгляд, расшитая маска, скрывающая нижнюю половину лица, слабо колышущийся за спиной плащ; платье с прорехами, браслеты, проходящие сквозь предплечья, и всё те же муравьи, бредущие бесконечным караваном через её босую ступню. — Ладно, что же делать. Придется спрашивать. Если я правильно помню, правитель принял какое-то решение. Верно?

— Да, это так, — кивнула сказительница.

— Правитель долго размышлял перед тем, как окончательно принять решение?

— Десять лет.

— Хорошо, — Ит задумался. — Скажи, его решение было связано с Тенью непосредственно?

— Нет, — ответила сказительница. — Оно не было связано непосредственно с Тенью или его телом.

— Уже интереснее. Это решение было связано с наукой? — прищурился Ит.

— Верно, — ответила сказительница. — Его решение было связано с наукой, и поэтому правитель обратился к учёному. Слушай…

* * *

— А вот скажи мне, мудрый мой ученый, как ты считаешь — хватит ли запасов оружия у нас? — спросил правитель. По голосу было слышно, что он вроде бы спокоен, но что в вопросе более чем заинтересован.

— Смотря на что, — осторожно сказал в ответ ученый. — Коль оборону удержать придется, иль сделать наступленье на врагов, с избытком хватит. Мы ведь производим его немало, это знаешь сам.

— Да, производим. Но не те бомбонны, которые видеть я бы хотел при арсеналах, — правитель, кажется, задумался. — Все те, что есть, они слабы, учёный. Нам надо больше, и сильней, и дальше чтоб летели. Чтоб, если нужно, обогнуть смогли весь свет, назад вернувшись.

— Назад? — удивился учёный. — Зачем, позволь тебя спросить, назад? Ведь мы же здесь! Я не горю желаньем бомбонной получить по голове, или ещё куда. Ведь это больно. К тому же такое может к смерти привести…

— Ты можешь сделать? — спросил правитель резко. — Если нет, то больше ты не получишь благ, к которым ты привык за годы жизни. И твоё бессмертье я под вопрос поставлю.

— Нет-нет-нет, ты погоди, мой дорогой правитель, — засуетился учёный. — Сделать я могу.

— Как много сделать? — тут же перешел на деловой тон правитель.

— Сотню, две, не больше.

— В год?

— Нет, вообще, — учёный помедлил. Кажется, он что-то подсчитывал в уме. — Пойми, для них нужна начинка. Особая. А это минерал, которого так много не бывает.

— А ты достань, — велел правитель. — Где взять? Решишь по ходу. Купи, кради, ну, можно и войну какую-то устроить небольшую, я разрешаю. Так достанешь ты?

— А сколько нужно? — спросил учёный. — Сколько сделать их?

— Да тысяч пять. Хотелось десять, но, боюсь, не выйдет, — ответил правитель. — Скажи мне лучше, сколько будет срок для этакого дела?

— Ох. Лет десять, или больше…

— Ты всё успей за пять, — приказал правитель. — Успей, успей, иначе будет спрос с тебя жестокий.

— Ладно, — выдавил из себя учёный. — Но не обессудь, коль опоздаю я совсем немного.

— Немного можно, — ответил правитель. — Но совсем чуть-чуть. Иди, займись своим полезным делом.

— Правитель, я хотел спросить… зачем?

— Мне нужно, — отрезал правитель. — Дальше будет забота не твоя.

— Ну, хорошо, — ответил ученый. — Тогда я удаляюсь.

* * *

— Ого, — Ит покачал головой. — Он решил… да быть того не может.

— Чего именно не может быть? — спросила сказительница.

— Он хочет устроить бомбардировку своей страны? — спросил Ит.

Сказительница ничего не ответила.

— Или…

— Слушай, что было дальше.

* * *

— Пророк, скажи мне, только очень честным при этом будь. Является грехом желанье избавить мир от бед и от страданий? — спросил правитель. — Грешно ль хотеть, чтобы равны были все, и чтобы не болел никто, не мучился; чтобы старость тревог не причиняла никому?

— Нет, не грешно, — ответил пророк. — Напротив, это благо, которое уравнивает всех, чтоб избежать все горестей могли. Но… может быть, ты скажешь, что задумал?

— Через год узнаешь, — ответил правитель. — Да, через год узнаешь непременно. Узнают все. А до того — запомни пока что лишь одно. Тебе я благодарен.

— За что?

— За наш приватный разговор, который мы с тобою сегодня провели. Ты меня заставил смотреть по-новому на этот мир, — правитель слабо усмехнулся.

— Заставил — я? — опешил пророк. — Ну, хорошо, однако, я понял не совсем. Тебе мои слова такими показались?

— Да, ты сказал, что мысли не грешны, и что они во благо, — пояснил правитель. — Ты словно бы простил мою вину, которую я раньше не имел, но, может быть, потом в поступке совершенном её найти смогу. Теперь же я заранее прощён.

— Ну, если так, прекрасно, — заверил пророк. — Мне можно уходить, иль нужен я тебе ещё с какой-то целью?

— Иди, — разрешил правитель. — Мне надо поразмыслить одному.

* * *

— Погоди, — Ит остановил повествование, и они со сказительницей снова оказались на лесной