Валерий Вотрин - Журнал «Приключения, Фантастика» 1 96

Рука отпустила его.

— Гей! — грянул голос, и вокруг поднялся гам и стон. Дикая охота сорвалась с места и, ныряя в облаках, среди молний и вспышек, понеслась куда-то — исчезла.

Каскет поднялся с земли, куда его опрокинуло, и принялся отряхиваться. Закончив, он выпрямился, посмотрел в ту сторону, куда исчезла Дикая охота и где еще слышался приглушенный вой.

— Не многовато ли побед на сегодня? — прошептал он задумчиво, продолжая свой путь.

Набатно звенело в тихом воздухе. Начались буковые леса, сменились полями, невозделанными, лежащими впусте, и казалось, никогда не оглашала их веселая песня пахаря. На небе, где раньше было солнце, теперь расплылась белесая клякса, мутно светящая. Горизонт объяло красноватым заревом — неизвестно, что было там. И такое уныние наводил этот пейзаж, что Каскет в конце концов уставился себе под ноги и начал напевать веселую песенку. На всем пути ему не встретилось ни одной жилой деревни, ни одного города, в котором кипела бы бурная жизнь. Жизнь была в запустении. Правда, люди ему встречались, но все они, в основном, болели, вели войны, скитались по дорогам и попрошайничали. Каскету нечего было дать им.

В конце концов он вышел на берег широкой реки, которая где-то вдалеке, за крутым изгибом, впадала в море. По реке плыли люди, дома, деревья, некоторые виды диких и домашних животных, трава, небо и туманный отблеск несуществующего солнца. Все это медленно плыло по реке и уносилось в море. Через эту реку не было ни брода, ни моста.

Каскет стоял на берегу. По реке плыл корабль. Он назывался Нагльфар и был сделан из ногтей мертвецов. Корабль был огромен. Как грандиозный, отблескивающий айсберг, он двигался вниз по течению реки, мерно взлетали-опускались весла, скрипели уключины, полоскался парус где-то в недосягаемой вышине, и нескончаемый гул и бряцанье неслись с корабля, будто целое воинство плыло на нем к какой-то своей цели.

Каскет посмотрел назад, откуда пришел. Его настигала Дикая охота. Теперь Черный охотник, видимо, не был уже настроен так миролюбиво, как вначале. Визг и улюлюканье неслись прямо в лицо Каскету, и он понял, что нужно спасаться. Дикая охота не сможет нагнать его на воде, поэтому Каскет приложил ладони рупором ко рту и закричал:

— Эй, на судне!

Ему пришлось крикнуть еще два раза. Корабль проплывал мимо, мерно взмахивали весла. На носу стоял человек. Он был высок, чернобород и был в черном ниспадающем плаще и коническом рогатом шлеме. Человек повернул к Каскету свое насмешливое лицо и долго изучающе смотрел на него, в то время как корабль продолжал плыть по течению. Каскет начал суетливо бегать но берегу и для пущей наглядности тыкать рукой в приближающуюся Дикую охоту. Человек повернул голову и с минуту изучал Дикую охоту. Наконец отдал какую-то команду. Каскет легко взбежал по опустившимся сходням, и весла снова прорезали тихую мутную воду реки. Дикая охота остановилась на берегу. Клубящийся сонм призраков начал медленно таять болотным туманом, и Каскет видел, что перед тем как исчезнуть, Черный охотник поднял руку, затянутую в черную охотничью перчатку, в торжественном прощальном салюте.

Берега неспешно плыли мимо. Каскет взошел на мостик и встретился взглядом с человеком, спасшим его. Вдалеке, за открывшейся излучиной, виднелось море, и над ним небо багрянело тревожным пожаром. Каскет и человек в плаще встали напротив друг друга.

— Бог Локи, — сказал Каскет. — Я узнал тебя по кораблю сестры твоей Хель. Благодарю тебя.

Локи наклонил голову в шлеме.

— Назовись! — сказал он.

— Каскет, — сказал Каскет.

— Этот корабль зовется Нагльфар, — произнес Локи. — Мы плывем к Рагнарёк. Тебе известно об этом?

— Да, я знаю, — бросил Каскет. — Но мне не по пути с вами. Ведь я жив, а потому не смогу драться на твоей стороне.

— Иногда я бываю не своекорыстен, — пожал плечами Локи. — Я подобрал тебя из чистого благородства. Твоя благодарность льстит мне.

— Боги Асгарда первым убьют меня, кто был на стороне их злейшего врага, — быстро сказал Каскет. — Они так и не простили тебе смерти Бальдра.

— А по-твоему, из-за чего заварилась вся эта кутерьма? — зло фыркнул Локи. — Из-за этого сопляка, которого все почему-то считают мудрым и благостным. Клянусь громом! Я нисколько не жалею, что подсунул этому слепому дурню Хёду ту стрелу из омела.

— Они отомстили, — тихо произнес Каскет.

— Да, жестоко отомстили, — воскликнул Локи, и лицо его затвердело. — Они убили одного моего сына, а другого превратили в волка. Они окропляли мое лицо ядом змеи. О, они жестоко поплатятся за это!

— Я надеюсь.

Локи медленно повернул к нему лицо.

— Ты надеешься? Да ты будешь грызть землю от страха, когда произойдет Гибель богов. Ты будешь кататься по земле и выть от страха.

— Что сказано в кеннингах? — спросил его Каскет. — Тебя назвали «изначально проигрывающим». Почему? Тебе это известно?

— Да, — угрюмо ответил Локи. — Я никогда не узнаю, где находится заповедная роща Ходдмимир.

— Верно, — с довольным видом подтвердил Каскет.

— Тебе известно, где это? — Локи внезапно и с силой притянул его к себе. — Где?

— Я не знаю этих мест, — твердо сказал Каскет. — Скажи мне, когда будем у цели, и я попытаюсь показать тебе. Ибо еще не родились Лив и Ливтрасир, и не выпала еще та роса, которой они будут питаться.

Локи нехотя отпустил его. Потом вытащил откуда-то длинные клейкие красные нити.

— Эти кишки моего сына Нари, — глухо молвил он. — Они связали меня ими, думая, что мне не вырваться. Клянусь кольцами другого моего сына, Ёрмунганда, я свяжу этой вервью Одина и сброшу его в мировую бездну Гинунгагап!

Потом прислушался.

— Слышишь?

В воздухе нарастал звук. Локи повернул лицо с горящими глазами к Каскету.

— Это рог Хеймдалля, — сказал он. — Уже вырвались на свободу дети мои Фенрир, Ёрмунганд и Хель. Кренится и дрожит мировой ясень Иггдрасиль, и Фимбулветер наступает на землю.

— Ты боишься? — спросил Каскет.

— Боюсь? — расхохотался Локи. — Клянусь пастью Фенри-ра! Скоро мы будем в море. А потом я выпущу из этих трюмов тьму душ, когда-то обреченных на страшную муку, и они обрушатся на эйнхериев Одина.

Корабль выходил из устья реки. Впереди ярилось море. Свинцовые волны и свинцовое небо слились в одну бушующую стихию, и стало студено. Каскет задрожал.

— Дрожишь? — крикнул Локи. — И Один дрожит так же, чуя свой конец.

Вокруг сталкивались друг с другом громадные валы, но Нагльфар шел, прорезая их и даже не качаясь. Каскет плотнее завернулся в свой плащ и так же как и Локи, зорче вглядывался вперед. От рева воды и ветра мурашки бежали у него по телу.