Александр Казанцев - Том 1. Подводное солнце

– Метафизически, то есть вне связи со всеми другими явлениями, – скрипучим голосом пояснил Ходов. Заложив руки за спину, сгорбившись, он ходил взад и вперед по салону. – В нашем случае без учета всех остальных обстоятельств и положения на строительстве Какую задачу поставила перед нами партия? Какое задание дало правительство? Построить опытный участок мола в Карском море. Проверить результат его действия на природу весной. Это значит, что к весне вся трасса мола должна быть заморожена.

Трое пришедших молчали. Ходов прошел за стол и сел на свое место. Зажглась сигнальная лампочка телефона, но Ходов нажал кнопку, давая знать, что говорить не может.

– Мол должен быть закончен. Да, на него требуется много металла, огромное количество труб. Правительство знало это и выделило нам нужные фонды. Наша страна ныне очень богата металлом. Но дело не в фондах. Вспомним, как делаются и где делаются эти трубы. В тепле. На юге. Без участия людей. Вам хочется сэкономить эти почти без всякого труда полученные трубы? Какой ценой вы хотите этого добиться?

– Василий Васильевич! – страстно прервал Алексей. – Но ведь если не надо труб, то ледяной мол будет строить легче, чем железную дорогу той же протяженности! У нас нет самых трудоемких земляных работ, а теперь не будет и металла!

– Легче, говорите? – прищурившись, спросил Ходов. – По-вашему, легче работать на льду, в пургу, в мороз, полярной ночью? По-вашему, легче не только спускать трубы под лед, но еще и вытаскивать их обратно, переносить на новый участок? Вы, как всегда, увлекаетесь, Алексей Сергеевич. В данном случае вы увлекаетесь экономией металла. Не понимаете, что стране выгоднее делать для нас трубы в благоприятных условиях, избавляя этим полярных строителей от дополнительного труда в условиях тяжелых.

Денис вздрогнул от нетерпения. Этого возражения он и ждал!

Ходов продолжал говорить ровным, скрипучим голосом, приводя новые, как казалось Денису, все более неопровержимые аргументы.

– Приняв предложение Денисюка, вы возложили бы на строителей двойную работу. Они попросту не справились бы с ней. Наш технологический процесс рассчитан до минут, едва ли не до секунд. Для него созданы специальные машины. – Ходов положил руку на телефон. – Я каждый час слышу о трудностях, о срывах, о неполадках. Принять предложение Денисюка, заставить вместо машин работать людей – это значит во имя экономии металла сорвать строительство. Мол не замерзнет к весне, а значит, будет и не нужен. Уж если стремиться к экономии труб во что бы то ни стало, то есть еще более эффективный и простой метод.

– Какой же? – не выдержал Денис.

– Не строить мол совсем, – отрезал Ходов и закашлялся.

Никто не возразил начальнику. Александр Григорьевич сидел нагнувшись, запустив руку в густую бороду. Алексей, видимо, едва сдерживал себя. Денис был ошеломлен.

– Не строить мол совсем, – холодно повторил Ходов. – А если решили мол строить, то надо думать, как его построить, а не искать способы к осложнению строительства. Я понимаю хорошие побуждения Денисюка, но я смотрю на вещи реально. Мы должны всячески облегчить труд людей в тяжелых условиях арктической зимы, всячески облегчить… Даже если для этого потребовалось бы вдвое больше труб. Для нас важнее всего люди! Люди, а не трубы! Прошу прощения, у меня сейчас разговор на линии. Я вам больше не нужен?

– Прошу прощения! Я не согласен с вами, Василий Васильевич! – резко сказал Алексей.

Ходов пожал плечами, но промолчал.

– Мы имеем возможность сберечь стране несметное количество металла. Как мы можем пройти мимо этого? – запальчиво продолжал Алексей.

– Но какой ценой? Я вам скажу, какой ценой. Ценой замены работы машин-автоматов напряжением мускулов людей, людей, которые обмораживаются на ветру, спускаются в ледяную воду. Вы не так понимаете задачи нашей стройки, товарищ Карцев. – Ходов поднялся.

Алексей стоял, не спуская с него пристального взгляда. Казалось, он вложил в этот взгляд весь свой темперамент, всю свою волю, все упорство.

Парторг строительства тоже поднялся.

Ходов счел необходимым обратиться к нему:

– Александр Григорьевич! Что ты скажешь? Ты отвечаешь за строительство наравне со мной, ты больше, чем кто-либо, печешься о людях. Ну, твое мнение?

Александр Григорьевич стоял посредине салона, наклонив в раздумье голову.

– Мое мнение, товарищи, ничего бы не решило. Есть другое – более весомое, более решающее.

Ходов и Алексей выжидательно молчали. Парторг спокойно посмотрел на них и сказал:

– Вопрос этот без народа решать нельзя. Надо, чтобы свое слово сказали сами участники стройки. Я думаю, что партийный комитет строительства согласится со мной.

– Хотите обсуждать мое мнение на собрании? – понизив голос и с трудом сдерживая гнев, спросил Ходов.

– Да. Решение должно быть государственным.

– Можете собирать любые суждения, – сказал Ходов, ударив по столу ладонью. – Мне поручено строительство мола, а не металлургического завода по изготовлению труб. Для меня люди, простите, дороже металла.

– Пусть скажет слово и народ, – заметил парторг.

– Да, надо поговорить со строителями, – ухватился за эту мысль Алексей.

– Я не против обсуждения, но остерегайтесь митинговым запалом толкнуть строителей на невыполнимые обязательства. Еще раз прошу прощения. У меня время связи с дальними участками. Берусь в любой аудитории доказать несостоятельность и несвоевременность ваших забот об экономии строительных материалов.

Алексей вскипел… Он не мог больше сдерживаться.

– Вы говорите как консерватор! И смотрите на все с директорской колокольни, а не с государственной…

– Государственные интересы – в выполнении государственных заданий, а не в срыве их во имя фантастических благ.

Алексей, заикаясь, сказал:

– Н-на стройке… н-надо говорить и д-думать, д-думать и говорить по-иному!..

– И думать, и говорить, и действовать нужно только так, чтобы обеспечить готовность мола к весне.

– Любой ценой? – вызывающе спросил Алексей.

– Да, – отрезал Ходов.

Посетители вышли. Ходов, оставшись один, поморщился, как от сильной боли, и сорвал трубку с рычага:

– Телевизионную связь с Москвой. Немедленно!

Глава пятая. С тем, кто в море…

В черном небе светила полная луна. Она только что взошла над горизонтом и висела, касаясь своим краем льдов, огромная, красноватая, почему-то волнующая.

Капитан гидромонитора Федор Терехов смотрел на луну. Мысли его мчались к ней, потом, словно отражаясь от лунной поверхности, неслись к земле, но уже в другую, не в полярную ее область – в далекую пустыню…