Сергей Снегов - В мире фантастики и приключений. Выпуск 10. Меньше - больше. 1988 г.

— Господин офицер! Да что же это такое? Мы уже четыре часа стоим!

— Мне нужно немедленно пройти, немедленно!

— Приказ, сударь.

— А я не желаю подчиняться вашим приказам!

— Господин капитан, я член муниципального совета!

— Это издевательство, я на ногах не стою!

— Хорошие вещи позволяет себе полиция!

— А это не полиция.

— Тем более!

— В порядке очереди, господа! Соблюдайте спокойствие!

Перед машущими руками капитан попятился. К нему, придерживая дубинку, заторопился полицейский офицер в черном мундире. Было уже поздно. Цепь солдат выгнулась, подрожала секунду, как тугая струна, и лопнула, прорванная человеческой волной. Полицейский офицер благоразумно отскочил. Левый бронетранспортер попытался закрыть проход, заурчал мотор. Его тут же облепили сотни людей. Покатые бока в грязных маскировочных разводах качнулись раз, другой — под общее ликование бронетранспортер перевернулся на бок, еще вращая колесами.

— Назад! Назад! — тонким голосом закричал капитан, потрясая пистолетом.

Он, видимо, привык к беспрекословному подчинению в казармах и совершенно не умел обращаться с толпой — не обратил внимания, что полицейские сразу же побежали, даже не пробуя никого остановить. Пистолет мелькнул над головами, хлопнул выстрел, и фигуру в синем смяли. Пробегая мимо, я увидел неподвижное тело на сером асфальте.

Вырвавшись, толпа потекла медленнее; будто не верили тому, что сделали, — разговаривали нарочито громко.

— Я, как выбежал на улицу в пять утра, так больше и не был дома. Может быть, мои сейчас стоят где-нибудь там. Или — кто знает… Я такое видел…

— Бью, бью его о ступеньку, он уже хрипеть начал, а потом гляжу — господи, это же мой сосед с верхнего этажа, я ж его знаю, мы же с ним в прошлое воскресенье надрались в «Ласточке». А у него затылок разбит, кровь течет, — думаю: «Господи, что же это я.»

— Так оставлять нельзя. Все подпишемся. Эксперименты, видите ли. Люди им как мусор.

— И прямо к мэру.

— Чихал я на мэра! Президенту пошлем. Или пусть наводят порядок, или я презираю это правительство.

Я все время держал профессора за запястье. Он сказал, хватая воздух посиневшими губами:

— Пустите меня. Я не убегу. Некуда мне бежать.

Я его отпустил. Он сильно помассировал левую часть груди — где сердце.

— Ну зачем вы меня тащите? Я могу умереть каждую минуту.

Ему было плохо. У него складками обвисла кожа на лице — землистого цвета. Дрожали пальцы.

— Пошли! — велел я.

— Нас все равно не выпустят, — безнадежно сказал он, через силу шагая рядом.

К сожалению, он был прав. Впереди, на перекрестке, уже сели два вертолета, и из их пузатого нутра горохом посыпались солдаты. Еще два вертолета заходили на посадку. У меня не было никаких иллюзий. Улица шла прямо, как стрела. Подворотни были закрыты пластмассовыми щитами с надписью: «Полиция». Кое-кто из бежавших пробовал ломиться в парадные — бесполезно. Район был блокирован по всем правилам. Вырваться я и не рассчитывал. Все, что я хотел, — позвонить. Мне обязательно нужно было позвонить и сказать одно-единственное слово.

— Они нас убьют, — сказал профессор. И вдруг засмеялся, засвистел слабым горлом. — Ничего, ничего.

Просто вспомнил. Очень смешно. Вы знаете, что сенатор Голх — фантом? Да, да, сенатор Голх, глава «саламандр». Я сам его кодировал. Правда, смешно? Быть в подчинении у собственного фантома.

— Сенатор Голх? Почему же вы его не…

— Он до дьявола осторожный. Представьте, я его ни разу не видел. То ли он догадывался о чем-то, то ли просто так — не хотел рисковать. Но правда смешно? — И снова засвистел горлом.

Впереди был новый кордон. Лейтенант в синей форме громко сказал:

— В городе объявлено чрезвычайное положение. В случае беспорядков имею приказ стрелять. Проходи по одному!

Солдаты держали оружие наизготовку. Злые и решительные. Чувствовалось, что стрелять они будут. Толпа затихла. Подходили задние, им боязливым шепотом объясняли, в чем дело.

— Вот и все, — сказал мне профессор. — Жаль, что так получилось. Завидую вам: вас убьют сразу. А меня начнут потрошить. Прощайте, что ли.

Очередь шла быстро. Лейтенант смотрел документы, если они были, потом человека ставили перед детектором. Мигал зеленый индикатор, и его выталкивали за оцепление. Мною овладело какое-то тупое равнодушие — действительно, скорей бы уж кончилось.

Лейтенант кивнул профессору: следующий.

Он беспомощно оглянулся на меня. Из толпы вышел мужчина, тот самый, который палкой по голове. Что-то сказал лейтенанту. Лейтенант поднял брови:

— Интересно. Взять его!

Солдат толкнул профессора вправо, где стоял большой военный фургон с непрозрачными стеклами.

— Я протестую, — едва слышно сказал профессор.

Солдат лениво и сильно ударил его кулаком в лицо.

Мотнулась голова, из угла губ побежала струйка крови.

— Этого тоже, — сказал лейтенант, показывая на меня.

Меня подхватили под руки.

— Стой! Куда! — раздался злой голос.

Профессор, оттолкнув солдата, бежал по пустынной улице. Он бежал мешковато, медленно, хватаясь за сердце. Непонятно, зачем он это сделал. Ему все равно было не уйти.

— Стой! Стрелять буду! — крикнул солдат. Вскинув автомат, дал очередь в небо.

Профессор упал как подкошенный. К нему подошли двое, перевернули: мертв.

Появился полицейский офицер, подтянутый и строгий:

— Что за стрельба?

— Вот эти, — махнул лейтенант.

Офицер обернулся. Это был Симеон. Наши глаза встретились.

— Пропустите его, — сказал Симеон.

— Нарушение законов чрезвычайного положения…

— Пропустите, я знаю этого человека.

— Пропустить! — неохотно приказал лейтенант.

Предупредил: — Всю ответственность вы берете на себя.

— Разумеется, — кивнул Симеон. Лицо у него было каменное.

Меня отпустили. Я прошел за оцепление, каждую секунду ожидая, что меня окликнут. Лейтенант сил безопасности мог и не подчиниться капитану полиции.

— Его даже не проверили на детекторе, — сказал кто-то.

Я старался не убыстрять шаги. Ай да Симеон! Для него это может кончиться очень плохо.

Метрах в ста от меня зеленела телефонная будка.

Солдаты потащили профессора к фургону. Я подумал, что его, наверное, можно спасти, если срочно заменить сердце. Мысль мелькнула и пропала. Мне нужно было пройти эти сто метров.

Телефон, к счастью, работал. Онемевшими пальцами я набрал номер. Трубку схватили на первом же звонке.

— Консул Галеф!