Деймон Найт - Билет куда угодно

— И что дальше? — спросил Келли.

— Дайте ему еще время, — рискованно наклоняясь вперед, пробормотал Доминик. — Мне кажется, что…

От напряжения на спине у Келли буграми вздулись мышцы. Ему совсем не нравился вид вяло болтавшихся новых конечностей Джорджа.

— Все, отпускаю, — прохрипел он наконец.

К ужасу Келли, Джордж остался под водой. Келли снова схватил его, но горгон выскользнул. Новые конечности вдруг отвердели, сделались жесткими и энергично загребли; Джордж рванулся прочь — глубоко под воду.

Наклоняясь с разинутым ртом у самого края бассейна, Доминик поскользнулся и плюхнулся в воду, подняв фонтан брызг. Он забарахтался и встал на дно; вода стекала с него, как с морского льва. Завотделом смотрел вниз. Между ним и Келли плавал Джордж, то мчась стрелой, то медленно дрейфуя — он явно чувствовал себя в воде не хуже пятнистой форели.

— Плавники! — разинув рот, воскликнул Доминик. — И жабры!

Вообще говоря, доктора Альвареса вполне можно было назвать мизантропом. Люди ему не нравились — ему нравились болезни. А поскольку там, внизу, на Седьмой планете, учредили торговое представительство, Альварес втайне надеялся, что, благодаря новым и удивительным недугам, он еще долгие годы будет парить орлом в бескрайних просторах медицины. Но здесь, на спутнике, в его распоряжении оказывались лишь растянутые голеностопы, психосоматические простуды, крапивницы и нарушения пищеварения. Оставался, правда, один из помощников повара, по фамилии Самуэльс, приходивший каждую среду с одним и тем же фурункулом на загривке. Дошло до того, что Альварес, сам того не желая, проводил всю неделю в трепетном ожидании среды. Стоило ему увидеть серьезную физиономию входящего к нему Самуэльса, внутри у него все так и сжималось.

В один прекрасный день, когда Самуэльс уже открыл рот, чтобы сказать свое обычное «эй, док…» — а Самуэльс всегда называл его «доком», — как Альварес почувствовал, что терпение его достигло предела. Что могло произойти вслед за этим, доктор Альварес боялся даже представить.

Когда на спутник доставили горгона, случились две-три восхитительные грибковые инфекции, а затем — ничего. Тяжкое разочарование. Альварес выделил и вырастил в питательной среде едва ли не сотню различных микроорганизмов, обнаруженных им в мазках, взятых у Джорджа, но все они оказались нежизнеспособны в человеческой ткани. Жизнеспособные же бактерии, вирусы, паразиты — непременные обитатели всех населенных планет, таились, очевидно, в других организмах — но не в горгонах. По ночам они проплывали в поле зрения спящего разума доктора Альвареса — палочкообразные, чечевицеобразные, извивающиеся, с многочисленными ногами и зубами.

Однажды утром доктор Альварес проснулся с какой-то отчаянной решимостью. Произошло это во вторник. Альварес отправился в амбулаторию, отпустил дежурную сестру Трамбл и, открыв запертый шкафчик, наполнил шприц для внутривенных вливаний из ампулы с прозрачной жидкостью светло-желтого цвета. Торговая марка этого вещества носила название «Бац-офф»: оно представляло собой антибактериальный препарат, отключавший цензурные области переднего мозга, более всего затронутого обработкой Павлова-Моргенштерна. (По странному стечению обстоятельств автором патента был некий доктор Джекил.) Альварес ввел себе два кубика в яремную вену и стал ждать.

Несколько минут спустя его постоянная хандра развеялась. Альварес почувствовал приятное возбуждение; окружавшие его предметы стали, казалось, отчетливее и ярче — мир наполнился красками. «Ха!» — выдохнул Альварес. Он резко встал и подошел к небольшому холодильничку, где, после некоторых поисков, обнаружил с полдюжины культур, почерпнутых из мазка горгона. Они, разумеется, стояли на предохранителе — в глубоко замороженном состоянии. Альварес осторожно отогрел их и добавил питательную среду. Все утро, пока обыденная череда лиц со своими наскучившими жалобами парадом шествовала через амбулаторию, культуры росли и размножались. В этот день Альварес был необыкновенно мил с пациентами; он отпускал шутку за шуткой и раздавал всем безвредные пилюли-плацебо.

К полудню четыре культуры буйно разрослись. Альварес аккуратно соединил их и наполнил полученным составом шприц. Возбуждение разума прояснило мозг Альвареса: никакой организм — человека, свиньи или горгона — не может быть всецело защищен от микробов, постоянно пребывающих в его теле. И нарушив равновесие путем массивной инъекции колонии вирусов и бактерий, можно получить больного горгона — а следовательно, думал Альварес, наказанного горгона.

Правда, подобная обработка могла вызвать летальный исход, но Альварес с легким сердцем отвел данный аргумент как софизм (или фосизм?). Вооружившись шприцем, он отправился на поиски Джорджа.

Альварес обнаружил его в малом конференц-зале в компании с Домиником, Вомратом и механиком по имени Боб Ритнер. Все они стояли вокруг какого-то любопытного приспособления, сооруженного из алюминиевых реек и напоминавшего скульптуру эпохи авангарда.

— Это дыба, — гордо пояснил Ритнер. — Я сделал ее по рисунку из детской книжки.

Главной частью «дыбы» являлся узкий длинный стол с лебедкой. Выглядела она как не слишком продуманное приспособление для растягивания.

— Мы пришли к выводу, что настало время для решительных мер, — сказал Доминик, вытирая лысину.

— В старые времена, — вставил Ритнер, — такие аппараты применяли к пленникам, которые не желали говорить.

— Я говорю, — неожиданно продудел Джордж.

— Понимаешь, Джордж, это еще одно наказание, — любезно пояснил Доминик. — Ну что ж, Альварес, перед тем как мы приступим, вы, вероятно, захотите осмотреть вашего пациента.

— Ну да, ясное дело, ха-ха! — прогремел Альварес. Затем опустился на колени и впился взглядом в Джорджа, который тут же заинтересованно завертел своими фоторецепторами. Горгон был безупречно розового цвета; замысловатые складки его ушных раковин, казалось, выражали только бодрость и бдительность.

Доктор достал из чемоданчика ручные весы, настроенные для A-уровня гравитации.

— Забирайся сюда, Джордж.

Горгон послушно устроился на чашке весов, и Альварес приподнял их.

— Хм, — произнес Альварес. — Он изрядно сбросил.

— В самом деле? — с надеждой спросил Доминик.

— Тем не менее он как будто находится в необыкновенно хорошем состоянии — по сравнению с прошлой неделей. Пожалуй, немного раствора глюкозы, для бодрости… — Альварес вынул из чемоданчика шприц-пистолет, нацелил его на гладкую кожу горгона и пустил в ход.