Юрий Петухов - Бунт вурдалаков

— Что может? Смотреть на меня? Чего ж в этом плохого? Красотою мир спасется, Иван. Смотреть не надо на кровь, насилие, мордобои и драки, а на красивое женское тело… Ты просто не знаешь — тридцать первый век немного отличается от ваших времен.

У нас нет некрасивых людей, нам нет необходимости прятать телесные недостатки под складками тряпок и пластика. Есть защитные оболочки всех видов, они предохраняют тело от инфекции, холода, жары, ожогов, побоев… есть оболочки с абсолютной защитой. Так зачем же ещё одежда, Иван?

— Мы не в тридцать первом веке, поверь мне! Это другой мир! В вашем времени нет подобного зверья, у вас нет нечисти и призраков, чудовищ и колдунов. От них надо закрываться. Они могут сглазить, навести порчу!

— Сказки!

— Нет, это не сказки.

Знойное тягучее марево поплыло перед глазами. Иван знал, что в жарких и безводных пустынях именно так бывает перед появлением миражей. Но он не успел сопоставить странного события с земными привычными делами, из марева стали проступать очертания чего-то высокого и неприступного, каменного, массивного, исполинского.

— Это Ворота во Внутренний мир! — подал голос Балор.

— Вот и прекрасно! Иван вскочил на ноги.

— На этот раз мы прорвемся! — прокричал он сквозь нарастающие гул и рев. — Дайте мне меч!

Балор вырвал огромный железный меч у ближайшего воина и протянул его Ивану. Он предложил и щит. Но Иван покачал головой.

Марево растворилось в тягучем воздухе, оставив огромную каменную башню без стен, но с непомерными железными воротами. Неприступность башни не вызывала сомнений.

— Но её же можно обойти, — робко подала голос Алена из-за спины Балора.

— Обойти-то можно, — ответил Иван, — но нам, Аленка, надо войти внутрь. Теперь я всё понял — никакая это не башня! Все эти ворота, стены, кладка только видимость. На самом деле это шлюз-переходник, понимаешь?

Иван заметил, что Алена уже не совсем обнажена, что на ней намотаны какие-то обрывки, намотаны наподобие туники, коротенькой, не скрывающей безукоризненной фигуры.

— С кого сняла? — спросил он.

Алена рассмеялась я махнула рукой назад, в ряды угрюмых бородачей.

— Не будем говорить о пустяках, — прокричала она, — если это шлюзы, надо успеть, ведь они не будут вечно здесь. Они никогда не стоят на одном месте подолгу.

— На штурм!!! — неожиданно взревел обезумевшим быком сын Зель-Вула, внук Велса, непобедимый Балор.

Из его палицы ударил молниевидный разряд. Запахло паленым.

— На шту-у-урм!!! — громом сотен голосов отозвалось потерявшее угрюмость воинство. Бородачи принялись с такой силой колотить в щиты, что у Ивана заложило уши.

— На штурм! — закричал и он. Но не сдвинулся с места. Он просто не знал и не видел — куда бежать на штурм. Ворота наглухо затворены, башни неприступны, ни лестниц, ни веревок у штурмующих нет.

И тут одноглазый исполин сорвался с места, подскочил к воротам и с такой силой ударил по створке своей палицей, что посыпались искры. Следом за ним к воротам двинулся живой таран. Иван еле успел отскочить в сторону.

— Бей! Громи!! Круши!!!

Это был сущий ад. Ничего подобного Ивану видеть не доводилось. Ярость наступающих приобрела такую форму и такие размеры, что ворота уже не казались неприступными. Огромные многопудовые тела раскачивали Тяжеленные створки, бородачи долбили их рукоятями мечей, булавами, кулачищами.

Штурмующим не хватало большого и крепкого бревна — и участь ворот была бы предрешена. Но и без тарана они туго знали своё дело.

— А ну, ребята! Р-р-разом!!!

По команде Балора сотни воинов откачнулись назад и единой живой массой, живым валом ударили в ворота. Сверху выпал каменный блок, заскрипела петля. После второго удара ворота поддались. Надо было срочно закрепить успех.

— А ну, да-авай!!!

Нападающие вышибли ворота, повалили их и, давя друг друга, ринулись внутрь, в темноту. Иван бросился следом за ними, он был готов к любой, самой беспощадной и лютой сече. Он был готов на всё. Лязг мечей и копий опьянял его, манил. Вот только Алена…

Он бросил взгляд назад и увидал, как две серые клювастые тени волокут его любимую за башню, подальше от ворот. Это было ушатом ледяной воды для Ивана.

— Стой, — сволочи! — завопил он, не скрывая своих намерений…

В три прыжка он настиг похитителей. И мечом смахнул голову ближнему фонтанчик зеленой жижи ударил вверх, безголовое тело опрометью бросилось в пустыню, неостановимо размахивая длинными и тонкими руками. Второго Иван схватил за жидкий полупрозрачный загривок, встряхнул.

— Кто ты?! — спросил, едва не рыча, от злости, перехлестнувшей его душу.

Существо жалобно хлопало жабьими веками, стучало зубами. Иван не стал учинять допроса. Он подхватил Алену и бросился с ней в черноту ворот. Он еле успел — пробитый провал уменьшался на глазах. Казалось, будто из каменных стен нарастали, сходились новые ворота, ещё крепче прежних. Их сомкнувшиеся края защемили край туники. Иван рванул сильнее, ткань затрещала, порвалась.

— Ничего, — шепнул он на ухо Аленке, — мы тебе новое одеяние соорудим.

Во тьме за воротами шло самое настоящее побоище. Иван отстранил любимую. И ринулся в гущу сражения. Но очень скоро он понял, что происходит невероятное: бородачи слепо, яро, дико истребляют друг друга. И не видно иного противника, никто не противостоит им. Иван, расталкивая исполинов, отбиваясь мечом, ногами, руками, выбрался к стене, перевел дух.

— Это безумие какое-то! — прокричала ему в ухо Алена. — И псиген не действует, они все посходили с ума!!!

— Спокойно. Спокойно! — Иван повторял одно слово, но никак не мог сам успокоиться.

Кровь била фонтанами, текла ручьями. Хруст, хряск, звон, лязг, стоны, крики, ругательства неслись из мрака. Воинство Балора истребляло само себя.

И больше всех неистовствовал сам одноглазый великан. Он крушил всех подряд своей палицей — налево и направо.

— Я боюсь, Иван! Это выше моих сил! — Алена рыдала. Иван впервые видел её рыдающей, на грани истерики.

— Болваны! Тупицы!! Прекратите немедленно!!! — заорал он, срывая связки. — Прекратите-е!!!

Его голос утонул в общем гуле, реве, рыке, дребезге и вое.

Сражение близилось к концу. Бородачи, изнемогая, падая, обливаясь потом, смешанным с кровью, добивали друг друга — беспощадно, безжалостно, будто расправляясь с кровным врагом, злейшим недругом. Даже смертельно раненные из последних сил ползли к бывшим соратникам, кололи их мечами, кусали, рвали ногтями кожу, выворачивали суставы… Безумие! Общее непостижимое безумие творилось во мраке за плотно прикрытыми, будто и не сокрушенными доселе воротами.