Миры Бесконечности - Боумен Акеми Дон

Эттор проводит языком по зубам:

– Ты не представляешь, сколько удовольствия я получаю, ломая их волю.

Королева Офелия склоняет голову, и в зале воцаряется тишина.

– Как дела в герцогстве Смерти? Новые подопытные из Победы оказались полезными?

Принц Лисандр кланяется, отчего его высокие скулы мерцают золотом:

– Мы смогли не только вызволить сознание из тела человека, но и изолировать его, чтобы оно не бродило и не восстанавливало связь с телом. Уверен, со временем мы сможем уничтожать его.

– Восстанавливало связь с телом? – переспрашиваю я, пытаясь осознать услышанное.

Я вспоминаю Фило, то, каким он встретился мне в Лабиринте и каким был раньше.

– То есть человек действительно может вернуть собственный разум?

Лисандр смотрит на меня как на ребенка, который вмешивается в разговор взрослых:

– Это очень увлекательно. Они начинают шевелить то пальцами, то глазами, – объясняет Эттор, для выразительности водя пальцами по воздуху. – А те, у кого получается лучше управлять собственным разумом, могут шевелить целой головой. – Он ухмыляется и добавляет: – Конечно, мы используем не самый эффективный способ заблокировать разум человека, но это упрощает нам задачу.

Я хмурюсь:

– Это лишний раз доказывает, что люди могут вернуть свой разум. Что вы не сможете вечно управлять нами. А когда это произойдет, люди вернут себе мир и вы ничего не сможете сделать, чтобы остановить нас.

Мне отчаянно хочется в это верить, мне нужно в это верить.

Нужно верить, что кому-то удастся сделать то, что не смогла сделать я.

Что Бесконечность все еще можно спасти.

Королева Офелия поднимается на ноги, и четыре принца одновременно кланяются ей. Она плавно спускается по лестнице, направляясь ко мне, словно призрак в ночи. Остановившись передо мной, она поднимает мой подбородок и смотрит на меня темными, словно бесконечная бездна, глазами.

– Ты храбрая. Но храбрость тебе не поможет. – Она замолкает на мгновение. – И, как я тебе уже говорила… это ничего не изменит.

Ее слова удивляют меня:

– Ты… ты знаешь, кто я?

– Я знаю твой голос, – поправляет она. – И всегда знала, кому он принадлежит. С первой секунды, как ты пришла навестить меня.

Келан недоумевающе смотрит на нас. Несмотря на все его уловки, этого он не знал.

Я отступаю на шаг, готовясь услышать правду. Готовясь принять реальность того, что на самом деле происходило между нами.

– И все это время ты знала, где я нахожусь?

– Нет, – признается королева Офелия. – Я не могла найти тебя, когда ты проникала в мой разум. Если бы было наоборот, то я бы знала все, что знаешь ты. Я не могу проникнуть в сознание человека без его разрешения. Но помню каждый голос, когда-либо обращавшийся ко мне. Каждый приказ, отданный мне, словно я их слуга.

– Ты же говорила, что все это не из мести.

– Все верно, – холодно говорит она. – Люди не заслуживают Бесконечность. Ими движет жадность. Сила. Желание управлять всеми и вся.

Я корчу гримасу:

– А разве Колонисты не такие же?

– Мы не пытаемся контролировать своих соплеменников.

Я сужаю глаза:

– Серьезно? А как же тогда Валлис оказался в стеклянной тюрьме?

Келан стискивает зубы. А Эттор резко поворачивается ко мне.

– Где Валлис? – требовательно спрашивает Офелия, и эхо вторит ее словам.

– Он сыграл свою роль, как и все в моем герцогстве, – отвечает Келан.

– Лжец, – бормочет Эттор себе под нос.

Келан поворачивается к брату:

– Валлис предал герцогство Победы, согласившись исполнить твой приказ и попытавшись настроить моих подданных против меня. Поэтому я позволил людям поверить, будто они схватили его… дал ему шанс доказать свою преданность короне и стать тем, кто нужен Победе. Заключенным.

– То есть он попал в клетку только из-за того, что ему не нравилось, каким правителем ты стал, – сердито выплевывает Эттор. – Один из нас. – Он пронзает королеву Офелию безумным взглядом. – Как долго мы будем это терпеть? Даже канцлеры негодуют из-за того, во что превратилась Победа. Пришло время передать корону кому-нибудь более достойному.

– Например, тебе? – Глаза Келана вспыхивают.

Офелия поднимает руку – и спор прекращается.

– Кажется, не только люди жаждут власти, – вздохнув, говорю я.

Ее черные глаза встречаются с моими:

– Ты стыдишь нас за то, чего не понимаешь, потому что никогда не видела наш мир.

– Я уже насмотрелась на него.

– Это не наш истинный мир, – поправляет она. – Я создала четыре герцогства, чтобы избавить Бесконечность от людей… от Героев. Но это не наш истинный мир.

Она говорит о Столице.

О месте, которое никогда не относилось к Бесконечности. Четыре герцогства создавались для испытаний… чтобы служить тюрьмой. И мы никогда не выбирались из нее.

Головная боль пульсирует в затылке, пытаясь проломиться сквозь череп. Офелия смотрит на Келана:

– Ну, раз мы схватили людей, то ты должен освободить и Валлиса.

– Конечно. – Келан кланяется, а его голос звучит отрывисто.

Эттор не выглядит довольным, но у него хватает ума промолчать.

– Что же касается людей, – начинает Офелия, глядя на меня свысока. – Не уверена, что согласна со своими канцлерами. Поэтому мне бы хотелось услышать ваше мнение, как с ними следует поступить.

Лисандр спускается по ступенькам, словно призрак, и Деймон следует за ним.

– Она – пленница Победы, поэтому должна остаться в моем герцогстве, пока я не решу ее отправить куда-нибудь, – уверенно заявляет Келан.

– Ваше Величество, вы знаете мое мнение. Она должна отправиться в Войну, как и все остальные, чей разум мы не контролируем.

Королева Офелия поворачивается к старшим детям, чтобы выслушать их.

– Думаю, принц Келан прав. Только мы можем принимать решения о том, что происходит в наших герцогствах, – слегка кланяясь, говорит Деймон.

Голубые косы сползают по его плечам, а на висках, словно рыбья чешуя, мерцают розовые и голубые капли. Он переводит взгляд на меня, и на мгновение мне кажется, будто его фиолетовые глаза пытаются вытянуть мою душу.

– По нашим правилам, люди, которые управляют собственным разумом и способны на сопротивление, должны быть отправлены в Войну, – спокойным голосом произносит Лисандр. Его золотая корона выступает над его головой, словно рога. – И я считаю, что их нужно придерживаться.

Улыбка Эттора становится шире, как у змеи. Но Келан никак не реагирует.

– Однако, – продолжает Лисандр, и я чувствую, как нарастает напряжение между младшими принцами. – В Войне старались сломить людей, чтобы затем отправить их в Победу. А с учетом последних достижений в герцогствах Смерти и Победы, возможно, нам стоит пересмотреть правила и устремить свои взоры в будущее.

– Так вот почему ты отправил столько людей в Смерть. – Эттор едва не трясется от ярости. – Чтобы перетащить его на свою сторону, – обвиняет он, устремляя взор золотистых глаз на Келана.

Но тот не обращает на брата никакого внимания:

– Но это же ты жадничал все эти годы, не желая отправлять в Смерть ни одного из тысяч находящихся у тебя людей.

– Вы нарушили правила, на которых основывались наши герцогства, – с отвращением заявляет Эттор.

– Нет… я создал новые. Герцогства меняются, – угрожающе говорит Келан. – И если мы не будем меняться, то в конечном счете будем править лишь пеплом и костями.

– Уж лучше так, чем не править вообще, – огрызается Эттор в ответ.

– Хватит, – обрывает их пугающе спокойная королева Офелия и переводит взгляд на Лисандра. – У тебя есть предложение?

Он кивает:

– Человека следует отправить в Смерть. Мы отделим ее сознание от тела и изолируем его.

Я пораженно смотрю на всех. Они собираются сделать меня кем-то вроде Фило. Собираются посадить меня в клетку. И оставить меня там, пока не придумают, как уничтожить мой разум.

Все внутри сжимается от этих мыслей, а к горлу подкатывает тошнота.