Иван Шишкин - Случайный попутчик.

– Нам на руку любое укрепление воинской мощи порта Дикка, мастер Каддет, – в ответ произнес лорд Барк, сдерживая закипающий гнев. – А Королевство может поучаствовать в создании вашего торгового флота? – ровным и спокойным тоном он задал этот очень важный вопрос, возможно, наиважнейший, от которого зависело очень многое и в ближайшем и отдаленном будущем. Будущем торговли в Королевстве, будущем порта Дикка, будущем мастера Каддета.

– Я и Дом Ролля некоторое время назад пришли к полному согласию по этому важнейшему вопросу, лорд Барк, – серьезно и веско произнес Кадет. – Мы приветствуем такое желание. Искренне приветствуем, лорд Барк!

– Ну, что ж, я рад, господин Каддет, – так же серьезно и веско отозвался лорд Барк. – Я обговорю сумму, которую Королевство Стерра может вложить в это… ТОРГОВОЕ дело, и дам вам знать. Я прощаюсь! – встал и начал раскланиваться лорд Барк.

– Лорд Барк! Валей? – спросила Принцесса.

– Он выздоровел. Потом захотел умереть, но…мой друг сказал ему, что ваш конь…

– Баку!

– Да, Принцесса. Ваш конь калечит конюхов, и его придется… Валей стал ухаживать за конем. Он здесь, в порту Дикка, на конюшнях.

– Валей свободен, лорд Барк?

– Да, Принцесса.

– Благодарю вас, лорд Барк.

– Ты веришь ему? – Принцесса заглянула Кадету в глаза, когда они остались вдвоем. Она была у него на руках, чувствовала сильное и ровное биение его сердца. Ей было очень хорошо – безопасно, тепло и радостно. Она любила.

– Как союзнику – да, Принцесса. Но другом он мне не станет. И ты, пожалуйста, будь настороже с ним.

– Я всегда настороже, мой любимый. А сейчас я сниму с тебя мерку. Я скрою тебе кафтан и красивые штаны: ведь ты Великий и Могучий Вождь, любимый, а не Чужак с Холодных Земель.

На Невольничьем Рынке был сущий ад! Новый Управляющий не знал за что хвататься, а, кроме того, его не слушались! Надсмотрщики клетей – и это чуги!? – не боялись его и смотрели на него так, будто не видели. Давно в Империи не были, привыкли к вольной жизни в Гавани. Он приказал кормить рабов походной нормой, чтобы они не так быстро дохли, но надсмотрщики продолжали их кормить по норме клети. Он приказал посадить молодых рабов отдельно от старых – несломленных, суровых, незапуганных. Надсмотрщики все оставили как есть – рабы сидели по племенам, по семьям. Копили ненависть. Он велел пересчитать рабов и сказать ему точное их число – назвали такое малое число, которого быть не могло: на два по сто оно расходилось с тем числом, что называют пираты. Пришлось самому пересчитывать. Грязная работа, отвратительно! Конечно, надсмотрщики клетей обмануть хотели. Не сошлось на сто и пятьдесят две головы. А наглые и развязные походные надсмотрщики при такой недостаче еще и играли в кости на рабов с надсмотрщиками клетей. Хватали рабынь помоложе и на ночь отдавали их всем, кто заплатит. А ему ни одной не предложили! Почему? Выражают презрение? Не хотят оскорбить, зная его вкусы? И во всем этом надо разобраться. Это важно. И все требовали от него денег. На кормежку рабов, на ремонт клетей, на рвущуюся одежду и новые бичи. Совершенно понятно, что все они воруют. Воруют у пиратов, друг у друга, у Императора. Понятно, что все это существует давно, и Управляющий был у них, как говорится здесь, в порту, "в доле". И, главное, ни одного доносчика! Ни один из надсмотрщиков не шептал ему на ухо на других! Это было самое худшее, такого в Империи не было, такого в посольстве не было, такого быть не могло! Но здесь – было!

От прежнего Управляющего никаких бумаг не осталось. Посланные в дом бывшего Управляющего ничего не нашли, говорят, всю комнату обыскали. Как жил – непонятно, кухонной утвари – и то мало. Глупцы! Значит, в другом месте жил. Там и клад свой держал. Око Империи был зажиточным человеком, где-то лежит его клад, большой клад. И этим не было время заняться! А время шло!

Пришлось идти к Владетельному господину Послу. Лучше бы не ходил. Посол выслушал все внимательно и сказал:

– При прежнем Управляющем у меня не было этих забот. Он не просил у меня денег. Он не жаловался на своих людей. У него всегда было столько рабов, сколько он купил у пиратов. Он очень хорошо справлялся со своей работой. Ты не умеешь работать. Придешь еще раз – я отправлю тебя в Империю с плохим письмом. Ты ведь знаешь, что такое "плохое письмо"?

А ведь рядом, в клетях бывших рабов пирата Большой Нос, есть порядок. И рабы там мрут мало, дети да старики, которых никогда за одну голову не считают, только четыре за одну. Большой Нос, выкупая свою жизнь, рабов своих отдал Чужаку, Чужак сидел в тюрьме, а все равно порядок был. Даже дорожку между клетями подметают! Потом туда пришел капитан Диннел с толмачом Чужака и набрал сорок молодых рабов на корабли матросами. Толмач полностью сменил охрану. Нанял портовых людей – отделил рабов Чужака от всех остальных. Толмач теперь зачастил на Невольничий Рынок. С рабами на их языках разговаривает. Вот тогда у него там и могла случиться неприятность. Большая неприятность. И за такую неприятность можно было бы даже заплатить.

В тот приход толмача был особенно жаркий день. Рабы ныли и просили пить. Толмач сказал, чтоб им воду сейчас же купили в порту и носили не два, а четыре раза за день. И деньги оставил старшему надсмотрщику. А вечером снова пришел и узнал у рабов, что пить им давали только два раза. Толмач собрал всех надсмотрщиков и отнял кнут у старшего их них. Вырвал кнут из рук, хотя сам старый и слабый. И уволил старшего надсмотрщика. Бывший старший надсмотрщик ответил на это, что он у Большого Носа уже три года работает и порядки знает, а ты, сказал он, старый корень, ему не указ, чего рабам и сколько нужно. На что толмач ему ответил: или ты сейчас же уходишь отсюда и больше здесь не появляешься, или садишься в клеть вместе с рабами на три дня и тогда остаешься простым надсмотрщиком. Или споришь и дерешься со мной. И тогда умираешь страшной смертью в тот же день, когда Чужак выйдет из тюрьмы. И еще добавил странные слова с большим смыслом: "Время пошло!". Надсмотрщик хотел ударить толмача. У него это желание на роже было написано. Но ведь сам, наверное, видел, как Чужак играючи людей резал только за обидные слова, поэтому отдал неистраченные деньги за воду и ушел. Назначенный новый старший надсмотрщик тут же побежал воду покупать.

Новый Управляющий, бывший третий посредник, Ухо Посла подумал: "Я так не могу. Я не могу сказать нашим надсмотрщикам: или в клеть на три дня или – в Империю. Они даже не засмеются, они не услышат. Так что я зря побоялся встретиться с лордом Соллером. Я чувствую, что вокруг меня вьется и стягивается петля. Это как на проигранных переговорах: слова льются и повторяются, теряя первоначальный смысл. А время идет. Надо бежать! Время пошло!" И бывший третий посредник, бывший Ухо Императора, новый Управляющий Невольничьим Рынком, которого интимные друзья между собой называли Глубокий, вечером того же дня снова зашел в кожевенную лавку.