Игорь Астахов - Чужая дуэль

Откинув крышку, я небрежно напялил лежавший сверху парик, нацепил на нос темные очки и стремительно обернувшись, намеренно брызгая слюной, гнусно зашипел:

— Значит, говоришь, покойников страсть как боишься? А чего тогда нос суешь, куда ни попадя? За каким рожном тебя к церкви понесло? Забыла, что с любопытной Варварой приключилось?

Охнувшая Дарья, прикрыла рот ладонью и на этот раз побледнела. Я же возвращая маскарад на место, довольно хихикнул:

— Вижу, признала. Так вот его, — мой палец показал в глубь комода, — звали Иннокентий Поликарпович. А меня — Степан Дмитриевич. Надеюсь, теперь все ясно.

Вернувшись за стол, я долго сидел молчком, нервно барабаня пальцами по скатерти, время от времени поглядывая на притихшую Дарью. И тут ни с того, ни с сего в мое сердце вонзилась раскаленная игла. Дыхание перехватило, на глаза накатили горячие слезы, и все вокруг поплыло в дрожащем, кроваво-красном мареве.

Тряхнув головой, я, холодея от нехорошего предчувствия, отогнал наваждение, усилием воли задавил боль и через силу, хрипло выдавил:

— Послушай меня внимательно, девочка, и постарайся понять правильно, — сглотнув шершавый комок, я заставил свой голос звучать твердо и отстраненно-холодно. — Моя жизнь слишком опасна, смертельно опасна даже не столько для меня самого, сколько для дорогих мне людей. Поэтому мы поступим так, — словно бросаясь в ледяной омут, я кинулся к кофру, выдернул из него три увесистых, упакованных банковским способом пачки купюр и бросил на стол. — Здесь тридцать тысяч. Этого тебе и твоей семье хватит на много лет достойной жизни. Забирай их и прямо с утра от греха подальше уезжай к матери… Да, — я подвинул деньги ближе к ней, — так будет лучше для всех.

Дарья выслушала мой монолог, не поднимая глаз. Сложила пестрые пачки аккуратной стопкой, подровняла, удивленно покачивая головой:

— В жизни не видела таких деньжищ… А ты и впрямь состоятельный господин. К тому же необыкновенно щедрый, — она легко соскользнула со стула, бесшумно ступая по полу, подошла ко мне сзади, взъерошила волосы, потом прильнула, обняв за шею, и щекотно зашептала в ухо: — Ты, помниться, давеча, венчаться посулил. А данное перед Богом слово держать надобно. Так что, милый, теперь вот так запросто тебе от меня не откупишься…

Обсуждать детали предстоящей вылазки в подземелье я предпочел по месту нынешнего проживания. Хозяин, не переча, открыл одну из пустующих комнат, где мы и расположились. Помимо мятого, остро разящего перегаром и прячущего мутные похмельные глаза Стахова, околоточный привел с собой незнакомца лет сорока. Когда мы обменивались рукопожатиями, тот представился как Александр.

Вольно развалившийся в потертом кресле Селиверстов, оживленно размахивая горящей папиросой, довольно разглагольствовал:

— Рекомендую-с. Старинный мой приятель Александр Николаевич Брагин. Исключительно полезный для нашего дела компаньон. А знаешь почему? — поднял он указательный палец. — Да потому, что помимо множества других положительных достоинств, включая отсутствие излишней болтливости, у него ко всему имеется отлично обученная поисковая собака, — и победно улыбнувшись, подытожил. — Каков я молодчина, а?

Брагин, среднего роста, крепко сбитый, с круглым, открытым лицом, обрамленным рыжеватыми бакенбардами, скрывая смущение, непрерывно разглаживал пальцем аккуратно подстриженные усы. Я смерил его заинтересованным взглядом и вынужден был признать правоту полицейского, на этот раз действительно проявившего разумную инициативу. Собака на самом деле могла здорово облегчить поиски.

Затем мой взгляд зацепился за угрюмо сопевшего в углу Стахова, и я, не удержавшись, поинтересовался у Селиверстова:

— А что это у нас Андрей Васильевич такой хмурый? Надулся как бирюк, клещами слова не вытащить.

Прерывая напряженную паузу, околоточный, давя в пепельнице окурок, тяжко вздохнул:

— Вот уж про кого поговорка — горбатого могила исправит, так про этого олуха царя небесного. Пока ты пропадал, сдуру решил я его к делу пристроить. Смотрю, пить горькую бросил, да безобразить перестал, за ум вроде взялся. А тут как раз приятелю одному, торговцу рыбой, помощник управляющего срочно понадобился, меня черт и дернул порекомендовать. Будешь смеяться, но поначалу он умело пыль в глаза пустил. Товарищ его в пример даже ставил, смышленый мол, оборотистый, а главное, — Селиверстов возмущенно фыркнул, — честный, копейки не утаит. Только рано радовался. Третьего дня выдал он этому трудяге аванс и послал на Ладогу за товаром. Неделя прошла, вторая заканчивается, о курьере ни слуху, ни духу. Купец в панике ко мне. Пришлось человека посылать. Думал, уж в живых нет, сгинул по пути. Ага, как же. Нашелся пропащий в самом вонючем кабаке рыбной слободы, вдрызг пьяным и, само собой, без копейки в карманах. От долговой ямы его только и спасло, что хозяин мне по гроб жизни обязан. Даже рожу набить не решился, просто пинком под зад вышиб. У-у! Вурдалак! — Селиверстов погрозил кулаком испуганно съежившемуся Андрюхе. — Теперь при мне на побегушках свой долг отрабатывает.

Покосившись на посмеивающегося Брагина, я прихлопнул ладонью по облупившемуся лаку столешницы:

— Ну да ладно. Повеселились и будет. Пора к делу, — и начал выкладывать из стоявшего тут же кофра амуницию.

Уж не знаю, что наплел околоточный своим спутникам по дороге, но вид переносных радиостанций и электрических фонарей, против ожидания, не поверг их шок. Дав всем троим, включая ожившего Андрюху, вдоволь наиграться невиданными диковинами, я прибрал их до поры обратно, оставив на столе лишь светло-кремовый кевларовый бронежилет. Пробежав пальцами по отметинам от пуль, и помимо воли вздрогнув от всколыхнувшихся воспоминаний, протянул его Селиверстову.

— Держи-ка эту чародейскую вещицу, надень на исподнюю рубаху и без нее за порог не выходи, — и, поймав скептический взгляд околоточного, назидательно прибавил. — Если б не она, меня давным-давно бы черви доедали. Понятно?

Этого оказалось достачно для того, чтобы проникшийся околоточный тут же принялся расстегивать сюртук, а я тем временем продолжил:

— Завтра спозаранку, милостивые государи, нас ждут великие дела. Пойдем в подземелье отлавливать тварь, которая в нашей округе куражиться и честной народ без разбора губит. Полагаю, сама она нам в руки по доброй воле не пойдет, поэтому придется попотеть. И самое главное, — я закурил и окинул оценивающим взором свою команду, — даже если нам подфартит эту заразу найти, Бог знает, удастся ли с ней справиться. Может так статься, кто-то из нас обратно и не вернется. Поэтому еще раз спрашиваю, все ли здесь присутствующие осознают реальную степень риска?