Сергей Абрамов - Рай без памяти

— Есть контакт, — хладнокровно согласился Мартин. — Проугибишен[5] так проугибишен! Когда выступаем?

— Жди указаний, — буркнул я в трубку, собираясь на этот раз уже окончательно разбудить Томпсона.

Но не успел. Телефон снова потребовал меня к трубке. Потом вторично. Затем еще и еще. Я едва успевал щелкать рычагом. Звонили с въездных, ныне уже наших, застав о задержанных полицаях, спешивших в Город доложить начальству о происшедшем. С продтрассы сообщали, что колонна лучников, подошедшая к городским окраинам, ожидает у заставы, но отдельным группам все же удалось просочиться в Город. Уведомляли также о полученном приказе комиссара Бойла разыскать и доставить в управление некоего Жоржа Ано, бывшего коменданта Майн-Сити. Об этом же позвонил Оливье, успевший уже захватить вокзал и товарную станцию. Приказ о розыске коменданта Ано, если таковой появится в пределах железной дороги, очень его встревожил.

— Что случилось, лейтенант? Почему разгневался Бойл? Честно говоря, я боюсь за вас.

Почему разгневался Бойл, я и сам не понимал. Только бы он не предпринял чего-нибудь неожиданного, не предвиденного штабом. Я знал, что посоветует Томпсон: ждать. Но я знал и Бойла. Неучтенную вспышку его гнева, чем бы она ни вызывалась, следовало погасить. Но как?

Мне везло. Помог неизвестно откуда объявившийся Фляш. Откуда, я не успел спросить — так краток был наш телефонный разговор. Голос его к тому же звучал глухо, будто издалека: или провод был не в порядке, но все, что мне удалось разобрать, было указание немедленно известить Бойла, что приказ о розыске мне известен, что я не скрываюсь и прибуду в «Олимпию» к началу банкета. Формулировка была наглая, но именно такая и должна была погасить гнев или тревогу Бойла.

Я позвонил в управление. Мне ответили пьяным голосом:

— Дежурный слушает.

Я слово в слово повторил все сказанное мне Фляшем. Дежурная жаба мгновенно протрезвела и спросила, где меня найти, если ей удастся связаться с комиссаром. Я положил трубку; главное было сделано.

После этого я разбудил Томпсона и рассказал ему о своих разговорах. Его больше всего заинтересовали лучники.

— Что с ними будет?

— Ничего не будет. Или они доберутся до нас, или растворятся в толпе на улицах, благо угощенье бесплатное. Луки они забудут или бросят и тогда утратят всякую ценность для нас. Правда, они могут и сболтнуть лишнее, но кто будет сегодня вслушиваться в пьяную болтовню на улице?

— Не знаю, — все еще сомневался Томпсон. — Корсон Бойл дьявольски умен. Он что-то подозревает. Почему он так усиленно вас разыскивает? Почему вы вдруг стали «бывшим»?

— Бойл умен, но и капризен. Я — это его каприз.

— А если он уже все узнал и мы не дотянем до банкета?

— Будет больше жертв — только и всего. Какие-то группы окажут сопротивление. Но уже сейчас вся периферия и важнейшие опорные пункты в Городе в наших руках. Что остается Бойлу — отречение, самоубийство, бегство? А потом, я думаю, что блокада Города отрезала полицейскую клику от информации. Связи нет. Я сужу по ответу дежурного. Когда начнется банкет? В четыре. А в три мы уже замкнем третье кольцо. Кстати, я не совсем понимаю диспозицию. Какая разница между кольцами?

— Первое — это периферия: Майн-Сити, продтрасса, железная дорога, омнибусное шоссе. Второе — границы Города: товарная станция, ипподром, Си-центр, въездные заставы. Третье — опорные пункты противника непосредственно в Городе, такие, как Главное управление и центральный склад оружия в четырнадцатом блоке, Вычислительный центр, мэрия и телефонная станция. Последние два пункта уже не могут быть использованы противником, вы правы: они в наших руках. В мэрии сосредоточены группы Фляша, телефонистки на станции работают под нашим контролем. Конечно, можно соединить аппараты и незаметно для контролера. Поэтому третье кольцо особенно настораживает. Противника могут предупредить.

— А если перерезать линию?

— Нет, — не согласился Томпсон. — До последней минуты в основной полицейской цитадели должна быть телефонная связь. Пусть иллюзорная, но должна. На каждый звонок должен ответить дежурный. Наш дежурный.

Он подчеркнул слово «наш» с неколебимой уверенностью, что в нужный момент нужную телефонную трубку, засекреченную и охраняемую, как сейф с шифром, возьмет в руки наш человек. Ну а если наш человек рухнет с простреленной грудью, а телефон-предатель все же выполнит свое черное дело? Томпсон даже улыбнулся моей наивности.

— Если то, что задумано, затем продумано, выверено и рассчитано, а потом выполнено с такой же точностью, случайностей не бывает.

— Ну а дрогнет рука, например. Что тогда? Промах?

— Рука не дрогнет, если вы подготовились.

— Ко всему не подготовишься. Наступил на улице на корку банана — и хлоп! Сотрясение мозга.

— Если смотреть под ноги, на банан не наступишь.

— Вы отрицаете непредвиденное?

— Нет, конечно. Но надо уметь предвидеть.

Что-то от земного Томпсона все-таки было в моем собеседнике. Я попробовал атаковать с другой стороны:

— А ошибка? Могут же быть ошибки.

— Могут. Но не должны. Моя блокированная земная память подсказывает мне нечто очень верное: это хуже, чем преступление, — это ошибка. Кто это сказал?

— Талейран Наполеону.

— Кто кому?

— Министр императору. В свое время вспомните, адмирал.

У меня это вырвалось по старой привычке, но Томпсон зацепился:

— Я даже не знаю, что делает на Земле адмирал.

— Командует флотом, эскадрой. Это — на море. Иногда министерством или разведкой. Это — на суше. На суше — за письменным столом, на море — с авианосца или подводной лодки.

Глубокие морщины на лбу Томпсона казались еще глубже.

— Из двух десятков слов, которые вы произнесли сейчас, я знаю точно два или три. Некоторые объяснил мне Зерн, остальные слышу впервые. Как бессмыслицы из детской сказки. А-ви-а-но-сец!

Я объяснил, что такое авианосец. Томпсон извлек объемистый блокнот и записал.

— Начал вторую тысячу, — грустно усмехнулся он, — ребенок учится ходить. Тысячу пять слов дал мне Зерн. Кстати, почему он молчит?

Действительно, почему молчал Борис? Я взял трубку.

— Погодите, — остановил меня Томпсон. — Связь с Би-центром только через продуправление. Сообщите им номер мэрии, если спросят, откуда вы звоните.

Я последовал его совету. Вопреки опасениям с Вычислительным центром соединили немедленно. Я спросил:

— Борис?

— Я.

— Какой из двух — земной или здешний?

Я спрашивал по-русски. В трубке засмеялись. Я выжидающе молчал, даже смех у них был одинаковый.