Юрий Бурносов - Право хотеть

В. Соловьев «Божественная премудрость»

Омен (четверокнижие)

Томас Торквемада «Прикладная дьявологика»

Колдовская премудрость оказалась весьма сложной, а филин, несмотря на свое обещание помочь, проводил все дни напролет у телевизора, с одинаковым интересом воспринимая все программы — от выпусков новостей до рок-концертов. На просьбы Старкова разъяснить ему тот или иной абзац, он нетерпеливо отмахивался и лишь иногда просил сбегать в зоомагазин за свежими мышами.

Однажды, когда Старков провел два дня в гостях у Сёмы, беспробудно пьянствуя, оголодавший Потапыч вооружился мышеловкой и прочесал подвал, вернувшись оттуда с дюжиной мышей на кукане. Подвязав салфетку, он съел их всех за один присест, после чего слег с высокой температурой. Когда Старков вернулся, то обнаружил в своей кровати страдающего Потапыча с градусником в клюве и в состоянии мрачной меланхолии. Старков неделю выхаживал его, отпаивая горячим портвейном с сахаром, не обижая при этом и себя. Вконец окосевший филин заявил после этого, что его пошатнувшееся здоровье требует лечения на водах, и улетел на месяц в Ессентуки.

К этому времени Старков уже осилил большую часть магической литературы и перешел к практике. Начал он с простейших вещей — заставлял книги летать, наполнил квартиру едким зеленым туманом, варил кофе без огня и вызвал на стене большое светящееся пятно, которое потом не смог удалить, сколько ни пытался. Напустив на Сёму радикулит, Старков понял, что пора переходить к серьезным заклинаниям. Не было только повода.

Обнаружив на кухне гору грязной посуды, Старков решил, что неплохо было бы оживить тарелки и чашки, дабы те мылись сами. Порывшись в толстенном «Травнике Соломона», он обнаружил искомое зелье с таким вот рецептом:

Аниматор реактивный

(только для друидов 1-го класса)

12 унций растертаго корня мандрагоры размешати с амфорою фалернскаго вина, и купно кипенью быти два часа. А вельми глаголеши по наущению ведуна басурманскаго, сиречь, Мерлина, в книге яго еси за шестою цифирью. А за сим вложити саламандровый хвостень да воздушнаго мыша берцову кость. Опосля чернаго кочета главы лишити, глядя на чурень Ярилов, крови в котел налити, отцедить, да хранити в горнице и в погребе тож, всячески бережася, поелику вонять будет, аки гадость мерзостна, и все разбежася. Да зри, вьюнош неразумный — зелие сие озорно да ухватно!

По крупицам собрав все ингредиенты, Старков решил модернизировать рецепт, введя в него розовый портвейн.

«Портвешок-то, он, кажись, тож ничего, — подумал он, — да и стоит не в пример дешевле…»

Окропив при помощи садового опрыскивателя готовым эликсиром всю квартиру, Старков уселся за стол и произнес фразу-активатор. Ничего не произошло, и он, развернув газету, приступил к трапезе, ругая на чем свет стоит авторов травника.

Ткнув вилкой в блюдо с макаронами, Старков услышал душераздирающий визг и чуть не упал со стула при виде потрясающего зрелища: макароны поспешно расползались во все стороны, возмущенно пища при этом. Прижав одну макаронину вилкой, Старков ехидно осведомился:

— Ты, эта… куда?

— Дык, это самое, — смущенно залепетала та. — Погулять!

— Ну да, еще чего! — вскричал Старков и, намотав ее на вилку, отправил в рот.

— Ай! Что… Что Вы себе позволяете?! — вопила макаронина, судорожно извиваясь, — За что?! Почему?!

— Молчи! — скомандовал Старков, — я тебя перевариваю!

— Но я не хочу! Отпустите! Это произвол!

— А тебя никто и не спрашивает!

Однако макарон оказалось слишком много, чтобы справиться со всеми. Вдобавок, гоняясь за ними, Старков совершенно забыл об остальных продуктах, которые постепенно подбирались все ближе. Лишь теперь Старков с ужасом понял, что вместо посуды оживил еду.

Ломтики хлеба, намазав себя маслом, вооружились вилками и ощетинившейся фалангой двинулись в наступление. Колбасные кружочки, прихватив один нож на всех, короткими перебежками попытались зайти Старкову в тыл. Суп-харчо в алюминиевой кастрюле, размахивая поварешкой, устроил маленький шторм и с сильным акцентом кричал, что «зарэжэт этаго ублудка». Под «ублудком» подразумевался, конечно же, Старков.

Старков в панике бросился листать злосчастный травник и вскоре наткнулся на ранее не замеченную сноску: «Противуяду нетути, вот!», после чего окончательно потерял голову. А на кухне уже бесновался холодильник, который безуспешно пытались вскрыть изнутри.

Большой арбуз укатился на кухню, где открыл холодильник и выпустил наружу таящуюся там снедь. После этого они взломали кухонные шкафы и началось нечто совсем несусветное.

Большой брусок сливочного масла бесчинствовал в гостиной, где намазался на паркет, чтобы Старков поскользнулся. Оттаявший кальмар украл на кухне пачку соли, наполнил ванну водой и теперь плескался там, выставляя свой ку-клукс-клановский капюшон и нагло распуская щупальца. Дикая серая орда картошки со страшным топотом скакала по комнатам, опрокидывая все, что встречалось ей на пути. Мука, вырвавшись из мешка, рассеялась в воздухе белесым туманом, вынудив Старкова надеть противогаз. Спотыкаясь и падая, вскрикивая от многочисленных ударов и уколов, он добрался до окна и распахнул его. Сквозняком мерзкую муку выдуло вон. Остатки ее, объединившись с сахаром, гречкой и пшенкой, попытались пробиться снизу, но Старков применил пылесос, и они отступили, неся большие потери.

Пудовый астраханский арбуз, примостившись на вращающейся фортепьянной табуретке, сделал себе харакири и стал обстреливать Старкова семечками, мерзко при этом ухмыляясь. В заключение всего в воздух поднялись несколько коврижек и вишневый пирог и, в сопровождении эскадрильи овсяного печенья, ринулись в атаку.

Отступая, Старков услышал обрывки переговоров: «Пирог, я хлебница. Доложите обстановку!», на что пирог отвечал: «Хлебница, я пирог! Вижу цель, иду на перехват!», после чего, заложив крутой вираж, с диким ревом пикировал на Старкова. Чудом уворачиваясь, тот распахнул дверцу шкафа и полез было внутрь, выбрасывая рубашки и полотенца, но в этот момент с верхней полки спрыгнул разбитый кокосовый орех, привезенный дядей с Антильских островов, и забегал вокруг него, клацая скорлупками и пытаясь укусить.

— Ай! Уйди! — отбивался Старков, закрывая за собой дверцу, — Отстань, жаба!

Но орех не хотел отставать и с громким рычанием терзал старковские джинсы, пока не выдрал из них весь зад. Лишь после этого он забрался в угол, где и улегся, удовлетворенно урча.