Алла Гореликова - Полукровка

– Да уж постараюсь, – буркнул Вик себе под нос.

Я молча кивнула. Осторожность, конечно, не повредит, но… Джейк – серьезный парень. Основательный и не склонный к пустому риску.

– Теперь по наземным, – продолжил Никольский. – Димыча помните?

– Бармен из «Старателя», – улыбнулся Вик. – Форменный виртуоз по коктейлям.

– Виртуоз, – подтвердил Никольский. – И не только по коктейлям. По информации тоже. Причем не только по добыванию, на это вы все мастера, но и по осмысливанию. Аналитик, не побоюсь этого слова, гениальный. И, что ценно, абсолютно наш человек. За него головой ручаюсь. Кстати, Вик, в «Старателе» он больше не работает. Устроился в «Клуб монстров», очень перспективное место. Значит, вот что. Вик, Альо. Я ему на вас обоих сегодня же наводку дам. Все, что узнаете, любые крохи, даже совершенно к делу не относящиеся, – то есть, даже если вам кажется, что это к делу не относится, – скидывайте ему.

Никогда не считала Димыча настолько серьезным, чтобы головой ручаться…

– А защита у него есть? – спросила я. – Драконья?

– Есть, – усмехнулся Никольский. – Я забыл, кажется, сказать? Трилы организовали партию для ИО частным порядком. Бакка со мной поделился. Сказал, и ему спокойней, если я уверен в своих людях. Защита у меня, у Димыча, Джейка и Каратэки, у Светланы Чан из госпиталя, у Ваграма из Корпорации Охраны. Кроме того, сейчас на Нейтрале десятка по два людей и трилов с защитой, не имеющих касательства к ИО или СБ. Несколько крупных дельцов, парочка маклеров, кое-кто из руководства Корпорации Охраны, таможни и порта, несколько полицейских. Комендант, разумеется. Собственно, кандидатуры он и подбирал. А идея Бакки. На Нейтрале не так много иллов, чтобы следить за всеми, кто может оказаться важным. На таком представительном фоне несколько наших людей просто теряют актуальность. – Никольский открыл сейф и достал две ампулы. – А это для тебя, Палыч, и для Вика. Ты, Альо, мне так сказали, уже?

Я кивнула. Блонди повертел в руках ампулу, спросил:

– И что с ней делать?

– Вколоть в вену и терпеть, – ответил Никольский. – Штука, скажу тебе честно, зверская. Можете воспользоваться кабинетом, там как раз два мягких дивана и звуконепроницаемая дверь.

– Дверь? – рассеянно переспросил Вик. – А какое значение имеет звукоизоляция двери?

– А то я тебя не знаю! Ругаться же будешь четырехэтажно. Пойдем, что ли? Мне Бакка условие поставил, чтобы я лично каждому вкалывал.

– А тебе лично Бакка вколол? – насмешливо поинтересовался Вик.

– А то! Сначала контроль, а уж потом доверие. Палыч?

– Иду, Чак.

Хотела бы я знать, почему мне все это так не нравится…

– Скажи-ка, Никольский, – спросила я, когда Чак вернулся, – помнишь, ты рассказал мне кое-что… в тот день, когда вы с отцом разбирали илловский катер, а я чуть не врезалась в драконий склеп?

– Анекдот про дракона-чайника. – Ответ Никольского прозвучал спокойно, но я успела заметить мгновенную боль, сразу же скрученную и убранную с глаз долой. – Почему ты вдруг вспомнила, девочка?

– Да так. – Я пожала плечами. – Можно было спросить о чем-нибудь другом. С тем же самым, наверное, результатом.

– Так, – протянул Никольский. – Это уже интересно. Ну-ка давай колись. На предмет чего ты меня проверять удумала?

Я спрятала глаза и спросила:

– Тебе тоже больно, Чак?

– Ты о чем, Альо?

– Я думаю, ты понял, о чем.

– И все же?

Когда в голосе Никольского прорезаются такие нотки, лучше всего попросту заткнуться. Я знаю это, и он знает, что я знаю. Но я предпочла проигнорировать недвусмысленное предупреждение.

– Когда отец только появился здесь, ты уже был лучшим ремонтным агентом Нейтрала. Так он сказал мне когда-то. И, я думаю, ты тогда уже работал на СБ? В твоей жизни много, наверное, случалось такого, о чем не хочется лишний раз вспоминать. Наверное, ты и не вспоминал. Но теперь у тебя драконья память. Как ты живешь с этой болью, Чак? Как справляешься?..

Никольский помедлил. Словно с силами собирается для ответа… или ищет способ увильнуть.

– Ты всегда умела задавать тяжелые вопросы, Альо. Но этот вопрос… знаешь, он довольно-таки интимный. В конце концов, что тебе за дело до моей боли?

Я поежилась и решительно призналась:

– Никак не научусь справляться со своей.

Чак прав, тема не слишком приятная для обсуждения. Но он сам когда-то учил меня, что с любыми неприятностями легче справляться в хорошей компании.

– Альо, у тебя сколько уже защита? – Никольский сник, ссутулился. – Месяца четыре, больше? У меня неделя. Это я у тебя должен совета спрашивать…

– Ты старший, – прошептала я. – Знаешь, мне так больно! Я не говорю, что хочу забыть… но помнить вот так! Редкая ночь без кошмаров. Я думала, здесь станет легче, все-таки дом… но здесь, кажется, будет еще хуже! Что для меня Земля, Чак? Так, немножко детских воспоминаний. А здесь… столько всего было…

– Лучше так, чем илловскими зомби. – Никольский подошел ко мне, хотел, кажется, приобнять – но не стал.

– А это самое страшное, – с трудом подавив дрожь, ответила я. – Вспоминать, как иллы… самое страшное, Чак, и вспоминается… слишком часто.

Никольский придвинул ногой стул и сел со мной рядом.

– Знаешь, девочка, что я говорю себе, когда совсем уж горькое что-нибудь накатит? Это моя жизнь. Какая бы она ни была. Моя. Я сам выбрал. Всю жизнь выбирал сам. Друзей. Врагов. Дело. Да, больно. Только, подумай, Альо, – отказываясь от этой боли, ты отказываешься от части собственной жизни. А жизнь, Альо… если ты сам выбираешь и сам отвечаешь за свой выбор, это стоит всего. Так я считаю. Или ты предпочла бы промытые до полной пустоты мозги, не способные даже чувствовать боль?

Я вздрогнула.

– Ну так и не жалуйся, – с ласковой насмешкой сказал Никольский. – Подумай лучше, сколько преимуществ может дать абсолютная память. В любом деле.

– При умелом использовании, – фыркнула я. – Спасибо, Чак.

– Да уж пожалуйста, – Чак улыбнулся, впервые за весь разговор. – Лучше сходи глянь, какие я тебе ракетные стойки поставил. Последняя ханнская разработка.

– Я тогда полетаю?

– Конечно. Час на облет и возвращайся. Дам вам вводную на первые дни.

Бездельничать на Земле и бездельничать на Нейтрале – две, как говорят люди, большие разницы. Там я была в гостях. А здесь… пусть плохие времена и радоваться особо нечему, но дом есть дом. Я перегнала «Мурлыку» в ангар и привычно обошла территорию. Все в порядке. Разве что жилой отсек здорово выстыл, пока меня носило вдали от дома. Я включила обогрев и прилепила к стене Натуськины рисунки. Потом заглянула в рундук. Шаром кати… ну да, я улетала отсюда на Pax и выгребла все продукты с собой. Ладно, все равно продуктовая база в программе. Завтра. А сегодня – только дом и корабль… как же я по ним соскучилась!