Уолтер Уильямс - День инкарнации

— Загружайся в свой кводбод! — велю я ей. — Немедленно! И вот она перезагружается, и теперь у ее аватары четыре руки — две из плеч, две из тазобедренных суставов. А волосы по-прежнему ярко-рыжие. На всех своих аватарах, как бы они ни выглядели, Дженис всегда рыжеволосая.

— Что ж, — говорю я, — теперь все нормально.

То есть нормально для Цереры. Это же астероид с совсем небольшой гравитацией, поэтому иметь ноги там действительно нет смысла. Из-за микрогравитации ноги просто тащатся за тобой, ударяются о предметы, и на них остаются синяки и царапины. А вот запасная пара рук еще никому не помешала, верно? Так что большинство живущих в среде с низкой или нулевой гравитацией используют кводбоды, намного более практичные, чем тело с двумя ногами.

И вот Дженис отталкивается левыми руками и проплывает через двери в гостиную, где ждет ее мама. Анна-Ли тоже предстает в виде кводбода, только в ее случае это не аватара, а трехмерный голографический скан ее настоящего тела. Заметно, что она в ярости: губы поджаты, глаза прищурены, лицо напряжено, обе пары рук сложены на туловище, и пальцы вцепляются в плечо противоположной руки, как будто она сдерживает себя, чтобы не впиться в Дженис и не тряхнуть ее.

— Привет, мама, — произнесла Дженис.

— Ты поставила под угрозу не только себя, — начала Анна-Ли, — но и других.

— Сначала сядь, потом отвечай, — пробормотала я изнутри Дженис на ухо. — Не торопись.

Меня слегка удивило, что Дженис меня послушалась. Она проплыла к креслу, устроилась в нем, воспользовавшись нижними конечностями, а потом заговорила.

— Никто не подвергался опасности, — рассудительно возразила она.

Ноздри у Анны-Ли сжались.

— Ты отклонилась от курса, заложенного программой полета, которая создавалась ради вашей безопасности, — сказала она.

— Я составила новую программу полета, — уточнила Дженис. — Наземное управление ее приняло. Если бы это было опасно, то они бы мне отказали.

Голос Анны-Ли зазвучал монотонно, как это бывало тогда, когда она следовала собственной, внутренней логике. Иногда мне кажется, что это она — программа, а не мы.

— Ты не имеешь права предлагать собственные программы полета! — рявкнула она.

— Наземное управление приняло мою программу, — повторила Дженис. Ее голос стал немного более резким, и я шепотом попросила ее не горячиться.

— И из наземного управления немедленно обо всем сообщили мне! Они уже готовы были вызвать спасательный шаттл!

— Но они этого не сделали, потому что никаких проблем не было! — гаркнула Дженис, и наступила пауза, во время которой я попросила ее говорить тише. — Наземное управление приняло вариант плана, который я предложила, — сказала она. — Я приземлилась в соответствии с планом, и никто не пострадал.

— Ты планировала все это с самого начала! — И все это этим ее монотонным голосом. — Это было умышленное неповиновение!

И это верно, конечно же.

— И что же плохого я этим сделала? — спросила Дженис.

— Слушай, — сказала я Дженис. — Скажи ей просто, что она права, а ты — нет и что больше ты так делать не будешь.

— Врать я не собираюсь! — ответила Дженис по закрытому каналу связи. — Что бы мама ни делала, врать она меня не заставит!

Все это время Анна-Ли говорила:

— Мы должны сообща трудиться ради новых благ! Твой акт неповиновения привел только к тому, что люди были вынуждены отвлечься от своих обязанностей! Кроме как волноваться из-за тебя, наземному управлению Титана есть чем заняться!

Теперь Дженис было не удержать.

— Это же ты хотела, чтобы я изучила навигацию! И я ее освоила — по твоей воле! И теперь, когда я показала, что умею это, ты на меня злишься! — Она так яростно размахивала руками, что вылетела из кресла и начала метаться по комнате туда-сюда. — И знаешь почему, мама? — спросила она.

— Заткнись ты ради бога! — крикнула я ей. Я знала, куда она клонит, но Дженис в своей ярости уже зашла так далеко, что не прислушивалась к моим словам.

— Все из-за твоей второсортности! — кричала Дженис матери. — Отец улетел к звезде Барнарда, а тебя не взяли! А я умею делать все, чем хотела заниматься ты, и делаю это лучше тебя, а для тебя это невыносимо!

— Помолчи! — просила я Дженис. — Помни, что ты ей принадлежишь!

— Я приняла решение комитета! — кричала Анна-Ли. — Я — Неизменный Солдат и веду продуктивную жизнь, и я не стану нести ответственность за то, что вырастила ребенка, который будет обременять общество и напрасно тратить ресурсы!

— Кто сказал, что я буду обременять общество? — спросила Дженис. — Только ты такое говоришь! Если бы завтра мне предстояла инкарнация, я нашла бы себе работу через десять минут!

— Вовсе нет, если у тебя будет репутация никому не подчиняющейся анархистки!

К этому моменту стало ясно, что поскольку Дженис меня уже не слушала, а Анна-Ли не в состоянии была слушать, то мне не было смысла дальше участвовать в этом разговоре, успевшем превратиться в скандал с весьма предсказуемым сценарием. Поэтому я закрыла канал связи и стала готовить оправдания, которые неизбежно потребуются при встрече с моими собственными родителями.

Вместо Женщины с портрета Пикассо я облачилась в свой кводбод, которым я пользуюсь при беседах с родителями, — по крайней мере тогда, когда мне от них что-нибудь нужно. Моя аватара-кводбод изображает девочку, на пару лет младше, чем я на самом деле, одетую в школьную форму, с воротником в стиле Питера Пэна и с белым бантиком в волосах. Мои красивые карие глаза на этом кводбоде лишь чуть-чуть больше, чем бывает в действительности; это из-за того явления, которое называют «неотенией», — ты напоминаешь младенца, а внешность младенцев рассчитана на то, чтобы неминуемо очаровывать взрослых.

Я вам расскажу, как это действует на практике. Иногда мне достаточно моргнуть этими огромными глазами, и мне сходит с рук почти все.

И в этот момент меня позвал отец и сообщил, что они с мамой хотят поговорить со мной о моих похождениях на Титане, поэтому я тут же появилась у родителей в гостиной в виде голографического изображения.

Мои родители — вполне разумные люди. Конечно же, я сама, насколько могу, стараюсь, чтобы они оставались разумными. «Позвольте мне улыбаться с мудрыми, — как говорит доктор Сэм, — и пировать с богатыми». Свои взгляды я буду держать при себе и изо всех сил постараюсь не тревожить людей, обладающих властью надо мной.

— Почему ты направилась вместе с Дженис, поддержала ее программу полета? — поинтересовался мой отец.

— Потому что мне показалось, что ей не следует отправляться туда одной, — ответила я.