Александр Щербаков - Суд

- Где препараторская? - спросил он.

- Секунду, - отозвался развязанный, вставая, и, пошатнувшись, ухватился за край стола. Он был малоросл, смугл, по виду напоминал филиппинца. - Не так быстро. Ноги тоже затекли.

Кряхтя, он сделал несколько приседаний.

- Не беспокойтесь. Плазмы там хватит на целый взвод. Запас солидный.

Белки глаз у Хадбаллы совсем закатились, лоб и виски были покрыты испариной.

- Вам придется нести его одному, - сказал малорослый. - А лучше привезите из препараторской каталку. Направо, третья дверь по коридору слева. Я едва дойду без посторонней помощи. И ничего там не трогайте!

В препараторской асессор, повинуясь указаниям малорослого, раздел Хадбаллу и уложил на стол.

- Не уходите, - властно сказал малорослый. - Мне понадобится помощь. Вымойте руки, возьмите в шкафу зеленый халат, перчатки и наденьте маску. Оденьтесь и помогите одеться мне.

Он заставил асессора подкатить к столу и включить громоздкий прибор на тележке, укрепил на лбу, груди и бедрах Хадбаллы несколько датчиков на резиновых присосках. А затем, поглядывая на вензеля, плывущие по экранам трех осциллографов, одну за другой вонзил в тело шерифа несколько прокаленных игл. Асессор едва справился с внезапно нахлынувшей дурнотой. Стало невыносимо душно, градом покатился пот.

А малорослый сосредоточенно работал, хватая и со звоном отбрасывая поблескивающие инструменты, каждый взмах которых руки асессора требовали отбить! Не допустить! Во что бы то ни стало!.. Время от времени малорослый поглядывал на осциллографы и снова брался за иглы, то шевеля их, то вонзая глубже - жутко, недозволительно глубоко! "Иглоукалывание!" - сообразил асессор, твердя про себя: "Не могу! Больше не могу!"

- Подкатите вон ту стойку, - указал малорослый, - и отойдите от стола, если вам не по себе. Маски не снимать, в коридор не выходить!

Асессор отошел, прижался спиной к стене. Холод кафеля немного отрезвил. Надо же! Всякое видеть приходилось, и никак не думал он, что вид стали, входящей в живое тело, так его смутит!

- Всё! - сказал малорослый. - Переложите его на каталку и везите в мою спальню. Пусть спит. Он проспит часов десять.

Спальня оказалась в том же коридоре. Асессор уложил Хадбаллу на роскошную кровать под балдахином. Герцогское ложе!

- Здесь надо убрать, - строго сказал малорослый, проследив, чтобы каталка была поставлена на место. - Займитесь, а мне нужно в "двадцатку".

- Без меня вы никуда не пойдете, - резко ответил асессор.

Малорослый пожал плечами.

- Как хотите, - бесстрастно сказал он. - Но здесь надо убрать. Это препараторская, а не свинарник. Поворачивайтесь живей, если вам угодно меня сопровождать. У нас десять минут, не больше.

Он сидел и отдавал короткие приказы. Асессор вымыл стол и пол, сжег тампоны, убрал инструменты в ящик "Использованные". Одежду шерифа он отнес в спальню, а пояс, подумав, затянул на себе, сунув пузатый револьвер Хадбаллы в кобуру.

Наконец уборка была закончена, и малорослый коротко бросил:

- Идемте.

Он открыл дверь в конце коридора, и они оказались в "двадцатке". Это был зал, его большая часть была отделена цельной стеклянной стеной. И перед стеной, и за ней стояли аппараты непостижимого назначения и устрашающего вида. Малорослый осмотрел дисплеи и самописцы и занялся переключениями.

- Поясните мне ваши действия, - повелительно сказал асессор.

- Объект находится в состоянии глубокого гипотермического сна, ответил малорослый. - Как я полагаю, мне не удастся завершить эксперимент, и я включаю программу вывода объекта в нормальное состояние. Через сорок восемь часов он проснется.

- Объект - это Дрон Луща?

- Да.

- Я хотел бы лично убедиться в этом.

- Туда нельзя входить. Вы нарушите стерилизацию.

- А через сорок восемь часов?

- Мы нарушим стерилизацию, но это уже ничем не будет грозить объекту. Хотя и особой пользы ему не принесет.

- Что вы хотите этим сказать?

- Здесь нет продовольственного склада, и вряд ли нам удастся отсюда выбраться за время, имеющее для нас хоть какой-то смысл. Просто он будет умершим с голоду вместе с нами.

- Вы хотите сказать, что мы здесь насмерть замурованы?

- Меня учили мыслить шансами и вероятностями. Затворы закрыты, управление выведено из строя, знаниями в этой области я не располагаю. Сверху нам вряд ли помогут. Вот и рассуждайте, - сухо сказал малорослый.

- По-моему, вы торопитесь с выводами, - возразил асессор.

- Вы электрик?

- Нет.

- А кто вы?

- Я следователь по делу доктора Осипа Лущи. И его соотечественник.

- Вот даже как! И прибыли сюда по следам его сына?

- В общем, да.

- Кого-кого, а вас я не рассчитывал здесь видеть.

- И значит, надо быть скромнее, рассуждая о шансах и вероятностях, тут же перехватил инициативу асессор. - Кто вы такой?

- Доктор Ван Ваттап, имею честь.

- Ваше занятие?

- Это допрос?

- По сути дела да. Его вступительная часть, скажем так.

Ван Ваттап кивнул.

- Вы извините, - сказал он, - но я не спал более полутора суток и еле держусь на ногах. Я должен отдохнуть два часа. Вы не возражаете? После этого готов буду удовлетворить ваше любопытство.

- Это не любопытство, - ответил асессор. - Извольте, отдыхайте. А кто эта женщина? И в кого она стреляла?

- До вчерашнего дня это была малозаметная, но полезная помесь лаборантки и прислуги. Перечислить ее нынешние амплуа - это по вашей части, но со стороны довольно четко просматривался синдром нарастающего психохимического криза. Убит доктор Эжен Нарг, мой единственный и полноправный коллега по работе.

- И над чем же вы работали?

- Мы поставили и практически решили проблему мемодромов.

- Непонятно.

- Само собой разумеется, - желчно ответил Ван Ваттап. - Я лягу здесь в дежурке на топчане. Через два часа обязательно разбудите меня. Мне нужно будет глянуть на приборы и поухаживать за нашим пациентом, как того требует процедура. Уходя, заприте, пожалуйста, дверь. Хочу быть огражден от нападок этого полудебила.

- Вам известно, что этот человек называет себя Осипом Лущей? спросил асессор, останавливаясь на пороге дежурки - комнатки, отделенной от "двадцатки" стеной из стеклянных блоков.

- Да. У него есть на это некоторые основания, - ответил Ван Ваттап, садясь на узкий топчанчик. - Но об этом, пожалуйста, потом, если вы действительно разрешаете мне отдыхать. - Он помолчал и, взглянув на асессора в упор, спросил: - Или по вашим правилам как раз сейчас и следует задавать вопросы?

- Отдыхайте, - сказал асессор и захлопнул дверь дежурки.

"Двадцатка" жила сама по себе тихой механической жизнью. В углу лопотал насосик, дисплеи предлагали друг другу зыбкие колонки цифр, перемигивались лампы на пультах.