Рольф Майзингер - Памирская жуть

Семен Зубров, улыбаясь во весь рот, поднялся навстречу девушке. Он нежно поцеловал Алекс и усадил напротив себя. Тут же появился официант и стал подавать на стол. Обед был, как всегда, изысканным. Покончив с едой, Семен наполнил бокалы и, как если бы он говорил о чем-то обыденном, заявил:

– А теперь выпьем за предстоящую поездку! Уже переставшая удивляться неожиданным причудам своего кавалера Алекс спокойно спросила:

– И куда же мы едем?

– На родину предков! – как само собой разумеющееся выдал Семен.

– И чего мы не видели в Нижнем Новгороде? – скучным голосом спросила девушка.

– При чем здесь Нижний? – вопросом на вопрос ответил удивленный Семен.

– А что, есть еще и верхний? – Алекс откровенно раздражал этот беспредметный разговор. И все же, набравшись терпения, она пояснила: – Ты ведь вроде бы из Нижнего родом?

– Из Оренбурга я родом, дорогая моя, из Оренбурга! – отсмеявшись, прогремел Зубров.

Но, увидев, как вздернулся от обиды красивый носик подруги, поспешил перевести разговор на другую тему.

– И вовсе я не свою родину имел в виду. Я говорил о родине великих ариев – о Памире и Гималаях. А ведь мы с тобой и есть потомки тех самых ариев. И заявляю я это тебе вполне официально, как ара – аре! – попытался шуткой закончить свой монолог Семен Зубров.

Алекс улыбнулась этой его попытке и осторожно предположила:

– И все-то ты врешь, Зубров! Ну какой дурак попрется в самом конце весны в Гималаи? В это время люди планируют свои отпуска на Багамах или Мальдивах. Ну, на худой конец, на Канарах.

Семен продолжал молча разглядывать девушку.

– Ну вот скажи мне, ну что мы будем там… в горах делать? Туда ж зимой ехать нужно!

Семен тяжко вздохнул и тоном, не допускающим никаких возражений, произнес:

– И все-таки мы с тобой отправляемся на Крышу Мира.

Минуты три Александра неподвижно сидела, уставившись в одну точку. Тысячи обидных мыслей теснились в ее голове. Опасные эмоции порывались вылиться наружу. Ибо Александра Калугина больше всего на свете ненавидела, когда ее к чему-то принуждали. Однако она все же справилась со своими растрепанными чувствами.

– Как знаешь, – просто согласилась девушка. И, изящно закурив тонкую папиросу, строго посмотрела на своего упрямого мужчину.

Но Зубров в ожидании продолжения без труда выдержал откровенный упрек ее взгляда.

– Только одного я так и не поняла, – выпустила вместе со струйкой дыма Калугина. – Зачем? Зачем?!

Семен подозвал официанта и, уже расплачиваясь, спокойно ответил:

– Снежного человека ловить будем!

Алекс переводила свой неверящий взгляд то на официанта, то на Семена. И, видимо наконец решив, что ее друг к числу нормальных людей больше не относится, обратилась к мужчине в белом костюме и с бабочкой:

– Простите, любезнейший, а что мы пили??

Толкая впереди себя тележку с запечатанными обедами и запотевшими напитками, на удивление несимпатичная стюардесса громко повторяла:

– Пожалуйста, говорите, что вы будете? Есть рис с курой и рис со свининой!

Патрик Крюгер быстро оценил предложенные ему на выбор варианты откровенно скромного меню. Порции имели не только одинаковые цвет и форму, но, видимо, и своими вкусовыми качествами мало чем отличались. Махнув в сердцах рукой, Крюгер кивнул на куру. Быстро перекусив и откинувшись на спинку кресла, он открыл банку «Синебрюхова». Сделал солидный глоток и с удовольствием отметил, что, по меньшей мере, пиво его не разочаровало.

Мужики сзади с шумом уплетали свои порции. При этом еще успевали травить анекдоты. Сидевшие в противоположном ряду пожилые супруги бросали на них испепеляющие взгляды. Черноволосый, перехватив парочку таких взглядов, видно, задался целью вконец испортить аппетит культурным старикам. Он нарочно громко обратился к своему соседу:

– А вот еще анекдот! – И с совершенно серьезной миной продолжил: – Сидят две мухи на навозе. Одна пукнула. Другая возмутилась: «Ты что? Мы же кушаем!!!»

Молодые люди залились звонким смехом, в то время как побежденные пенсионеры бросились уговаривать своих соседей спереди поменяться с ними местами. Патрик Крюгер, от души посмеявшись, углубился в чтение персональных данных на последнего члена своей группы. Судя по фотографии, им являлся спутник Макса Шмидта. Снимок был явно старый. Ибо в этом молодом юноше с пышной шевелюрой и смеющимися глазами с трудом угадывался тот странный тип, которого Патрик видел еще в аэропорту Франкфурта. У того не только взгляд был потухшим…

– Мартин Букс, тридцати лет. Студент. Национальность: немец, – прочитал Крюгер.

Мартин Букс стоял на крохотном балкончике, который, скорее всего, предназначался лишь для разведения цветов, и курил. В последнее время он часто размышлял на тему, где взять деньги. Месяц еще только начался, а он уже напрочь забыл, как выглядела его стипендия. Денег катастрофически не хватало. Однако мысль пойти и поработать никогда не посещала Мартина. В свои тридцать лет он вообще ни дня не работал. Но возможно, что оправдание его безделью и нежеланию заниматься чем-то полезным для общества лежало в его натуре. К тому же Букс не считал себя человеком с запросами. Пачка сигарет и две банки пива в день – в большем он не нуждался. Хотя… ведь еще нужно было и что-нибудь кушать! А за квартиру платить, а за учебники? Мартин обвел печальным взглядом полупустой двор, заваленный строительным хламом, и задержался на заляпанных чем-то коричневым унитазах. Они были небрежно свалены в кучу практически под самым его балконом. Объяснялось все очень просто. В их доме вот уже второй месяц шел ремонт. Старое канализационное оборудование выломали еще в первые дни, а вот новую сантехнику так пока и не завезли. Мартин смачно сплюнул. Мало того, что след от ободка кастрюли на его заднице уже не сходил, так рабочие еще и насыпали гору из засранных унитазов прямо под окнами возмущенных жильцов!

– Засранцы! – процедил сквозь зубы Мартин.

И было не совсем понятно, кого же Букс имел в виду. Относилось ли это к непутевым работягам из ремонтной фирмы, или молодой человек уже настолько привык к виду битых толчков во дворе дома, что уже дружески обращался к ним на «ты».

В прихожке затарахтел телефон, счета за который последние полгода оплачивала мать. Поднимать трубку не имело смысла. Скорее всего, и звонила тоже она. Больше попросту некому было. Потому как друзей в привычном смысле слова Макс не имел. Не обращая ни малейшего внимания на упрямое тарахтение аппарата, Букс набросил на плечи свою единственную куртку и вышел из квартиры.

Под вечер, убив целый день на бесцельное мотание по Саарбрюккену, Мартин Букс оказался в одном из стрип-баров города. Программа этого заведения не отличалась особым разнообразием. Стриптиз и алкоголь, алкоголь и еще больше стриптиза. Зато музыка Букса вполне устраивала. Собственно говоря, он и заглянул-то туда только по этой причине. Из-за полуоткрытой двери бара на улицу доносились до боли знакомые хиты восьмидесятых.