Говард Лавкрафт - Единственный наследник

В целях подтверждения своей теории доктор Шарьер накопил значительное число легендарных повествований, определенное количество фактического материала, а также весьма сомнительные отчеты о всевозможных человеческих мутациях, якобы имевших место за двести девяносто один год - число это приобрело для меня гораздо больший смысл, после того, как я подсчитал, что ровно столько прошло от года рождения "первого" доктора Шарьера до даты смерти "второго". Вместе с тем, во всех этих материалах не было ничего, что хотя бы отдаленно напоминало конкретные научные исследования, сопровождавшиеся соответствующими доказательствами - одни лишь намеки, расплывчатые предположения и зловещие догадки, впрочем, вполне способные зародить в душе досужего читателя ужасные сомнения и смутные видения, увы, явно недостаточные для того, чтобы вызвать интерес серьезных и солидных ученых.

Я не знаю, насколько далеко зашел бы в изучении деятельности доктора Шарьера, поскольку в этот процесс неожиданно вкралось одно довольно странное обстоятельство. Более того, не будь оно столь ужасным и шокирующим, что заставило меня тотчас же покинуть дом по Бенефит-стрит, я, вполне возможно, и продолжил бы свои собственные изыскания, и не оставил бы и сам особняк, и все его содержимое тому неизвестному мне единственному наследнику покойного хирурга, которому, как я узнал уже позднее, так и не суждено было объявиться, в результате чего строение это так и осталось обреченным на его последующий неизбежный снос городскими властями.

Однажды вечером, когда я сидел в кабинете и в очередной раз пытался проанализировать все эти "открытия" доктора Шарьера, я внезапно обнаружил, что нахожусь под чьим-то пристальным наблюдением, причем помогло мне это сделать то, что люди обычно называют "шестым чувством". Не желая оборачиваться и тем самым выдавать себя, я пошел на хитрость: открыл свои карманные часы, чуть приподнял их перед собой и, чтобы осмотреть располагавшиеся позади меня окна, использовал как своего рода зеркало гладко отполированную внутреннюю поверхность крышки. В одном из них я увидел слабо освещенную, но все же достаточно различимую, крайне жестокую и омерзительную пародию на человеческое лицо. Зрелище это настолько поразило меня, что через несколько секунд я не удержался и все же обернулся, чтобы воочию увидеть то, что отразилось на крышке моих часов.

В оконном проеме, однако, уже ничего не было, разве что промелькнула какая-то тень, но я тотчас же схватил лампу и бросился к окну. В самом ли деле я видел высокую, странно согнутую фигуру, которая, шаркая и припадая к земле, неловкой походкой устремилась в темень сада? Пожалуй, это действительно было так, и все же я нашел в себе силы сдержаться и не бросился за незнакомцем в погоню, смекнув, что кто бы он ни был, он опять придет, как уже приходил прошлой ночью.

Таким образом, я стал ждать, а параллельно с этим обдумывать возможные варианты объяснения случившегося. Должен признаться, что во главу списка предполагаемых кандидатов в непрошенные визитеры я все же поставил соседей, давно добивавшихся сноса порядком надоевшего им дома. Можно было предположить, что подобным образом они хотели напугать меня и заставить в спешном порядке покинуть дом, хотя могли бы и знать, что срок моей аренды и так был весьма непродолжительным. С другой стороны, возможно, им понадобилось что-то из того, что находилось в кабинете, хотя подобный вариант показался мне крайне маловероятным, поскольку дом продолжительное время пустовал и у них было достаточно времени, чтобы обыскать его сверху донизу.

Следует признать, что истинное объяснение случившегося так ни разу и не пришло мне в голову. Хотя по натуре я не отличаюсь чрезмерным скептицизмом - во всяком случае, большим, чем того можно было бы ожидать от антиквара, - однако подлинная личина моего таинственного визитера так и оставалась для меня полнейшей загадкой, несмотря на все обилие полученной ранее информации, которая давно бы натолкнула любой другой, не столь научно организованный разум, на вполне конкретные выводы.

Итак, я продолжал сидеть в почти полном мраке, и в те мгновения более, чем когда-либо ощущал присутствие той самой ауры, витавшей вокруг и внутри старого дома покойного хирурга. Казалось, тайна этого дома была вполне живой, реальной субстанцией, хотя и безнадежно далекой от окружавшей его жизни современного Провиденса. Внутреннее же убранство особняка было по-прежнему пропитано неизбывной и вездесущей влажностью, к которой присоединялся знакомый по зверинцам мускусный запах. То был запах распада старого дерева и старого известняка, из которого были сложены стены подвала, хотя ощущалось там и кое-что еще - туманный намек на присутствие в помещении какого-то невидимого животного, причем чувство это усиливалось буквально с каждой минутой.

Я просидел так больше часа, когда неожиданно услышал довольно странный звук.

Поначалу я даже не понял, что именно это было. Какой-то резкий, отрывистый то ли хлопок, то ли щелчок, вроде того, который, как я почему-то вспомнил, иногда издают своими челюстями дикие животные, однако я тут же укротил свое не к месту разыгравшееся воображение и смекнул, что это был всего лишь стук закрываемой двери. Прошло еще немного времени и моих ушей достиг уже другой звук - кто-то шелестел лежавшими на столе бумагами. Я сидел пораженный и буквально оцепеневший: получалось, что тайный гость каким-то образом ухитрился проникнуть в кабинет, причем столь ловко, что я даже не заметил его! В следующее мгновение я включил фонарь и направил его луч в сторону письменного стола.

То, что я увидел, было настоящим, безумным кошмаром. Там стоял не человек, а дикая пародия на человека. На какое-то мгновение я даже опасался, что могу лишиться рассудка, однако необходимость срочного принятия каких-то мер, усиленная ощущением острой опасности, мгновенно привела меня в чувство, и я четырежды выстрелил. Расстояние между нами было невелико, а потому у меня не оставалось никаких сомнений в том, что все четыре пули вонзились в тело дьявольского существа, склонившегося в темном кабинете над столом доктора Шарьера.

О том, что случилось потом, у меня, к счастью, сохранились лишь самые расплывчатые воспоминания. Суетливое движение по помещению - бегство пришельца - мои неумелые попытки преследовать этого монстра... Я и в самом деле ранил его, поскольку по полу кабинета тянулся кровавый след, Обрывавшийся у оконного проема, через который он бежал, разбив стекла и даже сломав раму. Снаружи дома луч фонаря также высветил пятна крови, а потому мне не составило большого труда преследовать загадочного грабителя. Но даже и без света я вполне ориентировался по характерному мускусному запаху, который отчетливо различался в ночном воздухе.