Игорь Водолеев - Где кот идет (сборник)

Ознакомительный фрагмент

– Интересно, – оживилась Краско, – А на Аррете есть горы?

– Аррет, Аррет! – раздражённо сказал Чекрин. – Ведь это – «Терра» наоборот! Нехорошо поступил аналитик. Разве можно так называть планету, куда надо лететь? Подумаешь, первооткрыватель! Ему просто повезло принять сообщение из космоса. На Луне он не один дежурил. Мог бы и с коллегами посоветоваться. Нет же, решил соригинальничать, назвал планету «Антиземля». Тоже мне поэт-неудачник, не смог придумать ничего лучше. У нас, астронавтов, так не принято. Ведь нам работать на этой планете, туземцев спасать. Еще неизвестно, как он в Космосе себя поведет. Это ему не на Луне сидеть, к праздникам стишки сочинять.

– Артур, ты не прав, – возразила Краско. – У Пауля есть хорошие стихи, ты их просто не читал. А быть таким суеверным в наше время просто глупо!

Рассмеявшись, она берет Чекрина под руку и заглядывает в его каменное лицо.

– Не злись, Арт. Я думаю, с этим именем у него связана ка-кая-то история, очень личная и важная для него. Просто мы пока не знаем. Я уверена, что Белоу не подведет. Он хороший аналитик и мужественный человек. Коллеги отзываются о нем очень хорошо. Ведь это он спас группу селенологов, когда их вездеход притянуло к скале из чистого пермаллоя. Приборы намагнитились, вышли из строя, ребята приготовились к самому худшему. Но Белоу сразу понял, в чем проблема. Интуиция и на этот раз его не подвела. Он предложил ребятам укрыться в багажнике за стальной дверцей и просто подождать до рассвета. Утреннее солнце нагрело сплав до точки Кюри и поле исчезло. Вездеход освободился из магнитного плена и благополучно вернулся на базу.

– Всё понятно, – усмехнулся Чекрин, отступая на шаг. – Для тебя все смелые и хорошие. Все, кроме меня. Может, и мне сочинить пару стишков?

– Не надо, Артур. Ты ничего не понял. Но это не важно. Мне пора. Извини.

Краско уходит. Чекрин провожает ее застывшим взглядом.

Глава 2

Летнее солнце стоит высоко над акваторией морского порта. У деревянного причала, стилизованного под начало XX века, пришвартована «Моряна», небольшое грузопассажирское судно водоизмещением около тысячи тонн. Участники экспедиции поднимаются по трапу. Командор Терин, черноволосый мужчина лет тридцати с энергичным загорелым лицом, на пристани заканчивает разговор с двумя провожающими в белых костюмах. На прощание он пожимает им руки.

Белоу стоит на верхней палубе. Облокотившись на поручни, он задумчиво смотрит в зеленоватую воду. К аналитику подходит Кортин. Он довольным видом стучит кулаком по обшивке судна.

– Обратите внимание, Белоу, – воскликнул Кортин, – Как это всё выдержано в духе начала XX века. Эти крышки угольных шахт для питания паровой машины, лазерный радар на мачте, солнечные батареи на крыше мостика. И, конечно, три дымовые трубы! Это я настоял, чтобы их было ровно три, как на легендарных крейсерах XX века. В свое время я написал ряд статей по истории великих морских путешествий. Наши предки обязательно брали с собой живую птицу, которая напоминала им о родном доме. Вы заметили курятник на средней палубе?

– Заметил, – невозмутимо ответил Белоу. – Еще вчера.

Специалист по морским путешествиям удивлённо моргает. На палубе появляется Терин.

– Вот вы где! – обрадовался командир. – Я как раз хотел предложить вам стать напарниками и разместиться в одной каюте. Матрос Кортин, думаю, вам будет интересно общение с матросом Белоу, поскольку его вторая специальность – история XX века. Ваше мнение?

– Как матрос, я обязан подчиниться, согласно уставу, – четко ответил Кортин.

– Так, понятно. А вы, Белоу?

– Гелий товарищ не вредный, – сдержанно ответил аналитик. – Но уж очень он заутюжен своими уставами и справочниками.

– А вы, товарищ Белоу, «заутюжены» своим двадцатым веком, – отпарировал Кортин. – Настолько, что порой забываете, в каком столетии мы с вами живем.

– Прошу не трогать двадцатый век, – сухо сказал Пауль. – Это была эпоха героев, уничтоживших фашизм и открывших человечеству дорогу в космос.

– А я попрошу не читать мне популярных лекций! – взвился Кортин. – Я сам веду курс в университете и вполне профессионально разбираюсь в истории войн и вооружений.

– Не верь в романы и рассказы, – усмехнулся Белоу. – А верь в что видят твои глазы.

– Поговорили? – подвел черту командор. – Вот и отлично. Некоторые шероховатости, очевидно, имеются. Но у меня предчувствие, что вы можете стать хорошими напарниками. Прошу вас занять места согласно стартовому расписанию. «Моряна» отчаливает через десять минут.

Кортин и Белоу в своей каюте готовятся ко сну. Кортин расправляет койку. Белоу стучит кулаком по переборке.

– Они все ушли! – аналитик озабоченно поднял палец.

– Кто ушли?

– Крысы покинули этот ржавый ночной горшок. Гелий, нам предстоит бурная ночь:

Хочешь стать барабулькой,Славной рыбкой морской?Утопай и не булькай,Распрощайся с тоской.

Стихи про барабульку проявляются на переборке у изголовья Кортина, но он их почему-то не замечает. Выслушав прогноз аналитика, он хмуро укрывается с головой одеялом и поворачивается лицом к стенке.

Наступила полночь. За иллюминатором шумит море. Напарники мирно спят в своих койках. Каюту заполняет могучий храп. Храпит Белоу.

Кортин просыпается. Он садится на койке и вслушивается в рулады, испускаемые спящим поэтом. Покачав головой, Кортин снова укладывается в постель.

Наступило утро. Напарники одеваются к завтраку.

– Пауль, оказывается, вы храпите во сне, – заметил Кортин. – Вам раньше это не говорили?

– Говорили много раз, – хмуро признался Белоу.

– А почему вы скрыли это от Терина? – удивился Кортин. – Разве вы не знаете, что храпунов не берут в звёздные экспедиции?

– Потому и не сказал, что не берут, – проворчал Белоу. – А мне позарез нужно на Аррет. Только прошу вас, не выдавайте меня.

– Моряки не выдают своих напарников! – заявил Кортин. – Можете на меня положиться. А лечиться вы не пробовали?

– Пробовал много раз, да ничего не помогает. У самого Шпивака курс прошел. После его методики от меня чуть жена не ушла. А храпеть меньше всё равно не стал.

– Вы что-то путаете, – поднял голову Кортин. – Профессор Шпивак умер тридцать шесть лет назад. Уж я-то точно знаю, мой дядя по материнской линии работал у него учеником-лаборантом.

– Ну да, конечно! – поспешно согласился Пауль. – Я имел в виду совсем другого профессора. Который учился у Шпивака.

Проходят несколько дней напряжённой работы. Будущие астронавты изучают старинные методы кораблевождения. Под руководством седого наставника они разворачивают бумажные карты и прокладывают курс графитными карандашами при помощи деревянного транспортира и линейки.