Олег Никитин - Стеклянная пыль

Ознакомительный фрагмент

— Продолжай, — устало отвечал я, подбрасывая веток в едва тлевший костерок.

— Когда вдруг исчез сигнал от призмы Тана, это обеспокоило Первого Ландлорда Реднапа. Тан не пробыл в ссылке и одного года, и Реднап с согласия Хранителя попросил тебя отправиться на разведку.

— Почему же именно меня?

— Думаю, ему казалось, что тебе будет полезно отвлечься от проблем с Лидией, но самое главное — ты едва ли не единственный, кроме Хранителя, кто был бы здесь в относительной безопасности. Вспомни о своем умении нейтрализовать опасные для тебя намерения… Ты ухватился за его предложение, и на другой день тебя забросили в ту же точку, где в последний раз отметили присутствие Тана. Но похоже, что тебя здесь ждали, — с некоторой долей сомнения прибавила она.

— Ясно, — сказал я. — Меня стукнули по голове, когда я приходил в себя после перехода.

— Я, может быть, и ждала Берни, — сварливо вступила Пава, — но не настолько, чтобы тут же лупить его. Сейчас, понятно, другое дело. Попадись ты мне тогда и знай я, чем это закончится, я бы вздула тебя почем зря.

Мне не оставалось ничего иного, как кисло рассмеяться.

— Я не понимаю, — сказал я, — как можно куда-нибудь «забросить» человека? Я что — камень?

— Такое может сделать только Хранитель, — ответила Геша, и на ее лице мелькнуло странное выражение, как будто она увидела божество. — К сожалению, это дорога в один конец. Знаю только, что она ведет через Ничто, хотя я сама ничего не успела понять… Что касается удара по голове, то речь идет об этом гнусном бунтовщике Тане, — обращаясь к Паве, вежливо пояснила Геша. — Скорее всего, он действительно несколько дней подстерегал проверяющего с дубиной в руках. Обнаружив твое прибытие, он разыскал тебя в лесу и… а потом присвоил твою призму — неясно, правда, зачем, ведь он не сможет ее использовать — и перетащил на алтарь. Но вот что поразительно — как он заблокировал сигнал от своей микропризмы? Ведь это невозможно сделать, не имея на голове металлической каски!

— Постой-ка, — встрепенулся я. — А медь для этого годится?

— Само собой.

— Тогда я готов объяснить. Тан, вероятно, нашел самородную медь и выковал из нее Блюмс…

— Это еще что за штука?

— Культовый предмет жителей поселка, нечто вроде круглой тонкой пластинки. Как раз хватит, чтобы загнуть ей края и нахлобучить на макушку.

Кажется, я начинал входить в курс дела. Но хоть мой интерес к проблеме борьбы с беглецом и возрос, подогревался он в основном одним обидным обстоятельством. А именно тем, что поверг меня в первобытное состояние некий неведомый мне технократ, которые бессовестно воспользовался моей временной беспомощностью. А каска, вероятно, экранировала не только импульсы призмы, но и его собственные коварные мысли, иначе бы я его, несомненно, обезвредил.

— Кстати, Геша, а как у Тана с ментальными способностями?

— Об этом мне ничего не известно. Если они у него и есть, что крайне маловероятно, без личной, настроенной на него призмы он ими пользоваться не сможет.

А ведь не исключено, что я когда-нибудь встречал этого гнусного злодея. Хотя он и не принадлежал к моему социальному кругу, что можно было вывести из рассказа Геши, мне наверняка показали его изображение, отправляя на это дело. Я потрогал двумя пальцами маленькую зеленоватую серьгу, крепко вживленную в мочку моего левого уха.

— Это твоя личная малая призма, — подтвердила Геша удовлетворенно. — Большую ты потерял в стычке с Таном, но и эта накачана под завязку. — Мне понравилась ее дипломатично-обтекаемая фраза. — Тебе повезло, что Тан не отрезал ее у тебя вместе с ухом. Сегодня тебе нужно будет выйти на связь с Реднапом.

7. Связь

Ночь опустилась на землю быстро. Пава порывалась объясниться, но я мягко прервал ее вопросительные восклицания:

— Позволь мне убедиться в том, что я не сошел с ума.

Мы натянули на длинные палки специальную шкуру, в результате чего возникло хлипкое жилище, не самое теплое и уютное. Гнус пропал, зато заухали мрачными голосами жуткие обитатели ночного леса. Огонь неустанно озарял небольшой пятачок земли, привлекая ночных бабочек.

— Нужно лечь на левый бок и давить ухо, — наставляла меня Геша. — Повтори несколько раз про себя имя Реднапа и попробуй его вообразить.

— Интересно узнать, как, — возмутился я.

— У него худая физиономия, впалые щеки и глубокие глазницы. Волосы абсолютно седые. С шеи на цепочке свисает серебряный кулон в форме фамильного зверя, а именно трубкозуба.

— Это что еще за чудище?

— Неважно. Главное не одежда и так далее, а общий образ психота. В данном случае Реднап психот, так как ты его вызываешь, а ты лопоух.

— Обидно, однако. Кстати, если это так просто, почему твой Реднап сам не вызвал меня?

— Все дело в особой природе Барьера, который размывает твои координаты и не позволяет точно на тебя настроиться. Я не смогу объяснить тебе, почему это так. Тебе стоит привыкнуть к тому, что о свойствах Артефакта не рассуждают — их используют.

Я проглотил вопросы, вертевшиеся на языке, забрался в наше пристанище и лег на какие-то одежды. Гешин ковш, подвернувшийся под голову, был с гневом отброшен во тьму.

Закрыв глаза, я принялся вызывать Первого Ландлорда Реднапа. Почти сразу обрисованный Гешей придворный возник передо мной, разогнав мрак шалаша. В общем, он оказался таким, как я и ожидал, и я заметил, пожалуй, лишь одно существенное отличие — щеки Ландлорда раздулись и шевелились, словно две ондатры: он трапезничал. При этом вельможа прихлебывал из высокого серебряного кубка некую пенную жидкость.

На выразительном лице Реднапа явственно читалась работа мысли, возможно, связанная с процессом насыщения. За спиной Ландлорда маячила безмолвная тень, готовая метнуться и осуществить любое желание хозяина. Наконец я сообразил, что забыл позвать этого человека по имени. Что я скажу ему, было мне по-прежнему неясно. Разве что поделиться с ним своими жизненными планами насчет дупла в обрыве?

— Реднап! — твердо подумал я.

Ландлорд на мгновение замер, бросил перед собой осмысленный взгляд и отодвинул в сторону тарелку, затем встал и вышел из помещения. Пройдя несколько шагов в полутемном коридоре, он открыл ключом дверь другой комнаты и достиг незастеленного ложа. После надавливания подушкой на ухо он смог меня увидеть, и бесконечное облегчение отразилось на его лице.

— Наконец-то, мой мальчик, — молвил он, с тревогой вглядываясь в мой мысленный образ. — Ты не ранен?

— Нет, Ландлорд, — мысленно ответил я после некоторого молчания.

Беспокойство Реднапа усилилось.

— Рассказывай, Бернард, — приказал он.

Какая-то странность в облике моего собеседника внезапно стала очень заметной, как будто картина, представлявшаяся мне, расцветилась радугой эмоций, среди которых я выделил едва ли не панический страх.