Клиффорд Саймак - Зачем их звать обратно с небес?

— У меня к тебе дело, — насупился Гиббонс. — Не знаю с чего начать.

У него был вид человека, которому предстоит неприятная работа, и он спешит с ней разделаться.

— Подобные варианты были и прежде, — продолжил он, — но я тебе не говорил. Был уверен, что ты откажешься.

— Откажусь?

— Дэн, — серьезно произнес Гиббонс. — У меня к тебе предложение.

— Оставь, — Фрост покачал головой.

— Я должен рассказать. Решать тебе — слишком серьезно. Это раньше я мог отказаться от твоего имени, но не теперь. Четверть миллиона, Дэн!

Фрост не шевельнулся. Ему вдруг почудилось, что голова превратилась в камень, сквозь который в мозг пробиваются резкие сигналы тревоги.

— Не знаю, — выдавил он наконец, лишь затем, чтобы собраться с мыслями.

— Все чисто, — продолжал Гиббонс. — Все устраиваю я. Оплата наличными, никаких чеков, никакой бухгалтерии. Все через меня, кроме выплаты.

— Значит, мне придется иметь дело с ними, — безучастно прокомментировал Фрост.

— Значит, да, — начал сердиться Гиббонс. — Но, бог мой, четверть миллиона того стоит. Мне бы, кстати, четверть миллиона они не доверили. Да и ты не идиот, чтобы доверить. С такими деньжищами я бы тут же сбежал. Ничего бы не смог с собой поделать.

— А сколько полагается тебе?

— Нисколько, — Гиббонс хихикнул. — Весь куш твой, до последнего цента. Я имею только посреднические. Десять тысяч.

— Сухими из воды нам не выйти, — резко заметил Фрост.

— Извини, Дэн! Мое дело — передать. Я могу сказать, что ты отказался. Но я надеялся — десять тысяч, как никак.

— Джо, — нервно произнес Фрост, — мы долго работали вместе, были друзьями…

Он умолк. Он испугался — вдруг Джо под колпаком у Эплтона.

— Да, Дэн. Мы были друзьями. Я надеялся, ты поймешь. Мы могли бы выйти сухими. Мне это — раз плюнуть, тебе — немного сложнее.

Фрост кивнул:

— Да. Вложить деньги и устраниться.

— Нет, нет, — замахал руками Гиббонс. — Не так. Не устраниться — тогда заподозрят. Смерть подстроят вполне натурально. Десять тысяч из твоей доли, и я сделаю это сам ради тебя. Что поделаешь, сейчас такие расценки. Зато просто и аккуратно. Ну, разумеется, деньги нельзя помещать в акции Нетленного Центра. Во что-нибудь другое — в собрание живописи, например.

— Мне требуется время, — покачал головой Фрост.

— А если ты умирать не хочешь, — наставлял его Гиббонс, — то можно сблефовать. Не можешь же ты уследить за всем — проскочила книжка, не заметил… и все дела.

— Видимо, это нечто… — подумал вслух Фрост. — Четверть миллиона…

— Не буду темнить, Дэн, — гордо надулся Гиббонс. — Это — настоящая бомба. Пойдет нарасхват. Они рассчитывают на стомиллионный тираж!

— Ты неплохо осведомлен.

— Я их заставил рассказать, — кивнул Гиббонс. — Кота в мешке не покупаем. А куда им было деваться, другого выхода на тебя у них нет.

— Да, глубоко же ты влез.

— Ладно, — решился Гиббонс. — Начистоту. Я сказал, будто могу пойти к ним и сказать, что ты не согласился. Но так не выйдет. Если ты не подписываешься, мне туда хода нет. Ты отказываешься и уходишь, а я пускаюсь в бега.

— Да, побегать тебе придется… — согласился Фрост

Замолчали. К ним прискакала белка, встала на задние лапки, передние прижала к груди и посмотрела своими бусинами.

— Автор, — заговорил наконец Гиббонс, — утверждает, что Нетленный Центр — фикция, а все его идеи — надувательство чистой воды. Никакой второй жизни нет, такой возможности не существует. А выдумали это лет двести тому назад, чтобы покончить с войнами.

— Погоди! — воскликнул Фрост. — Как они собираются это издать?! Они не могут…

— Могут, — оборвал его Гиббонс. — Конечно, если бы ты узнал, то мог бы воспрепятствовать, оказать давление и…

— Да нет, я имею в виду, что это не может быть правдой!

— А какая разница? — удивился Гиббонс. — Правда или нет, все равно прочтут. Людей заденет за живое. И никакой это не памфлет, у парня — научный подход. Он провел исследования и у него куча аргументов. Все подтверждено документально. Конечно, это может оказаться фальшивкой, только не похоже. За такую книжку любой издатель правую руку отдаст.

— Или четверть миллиона.

— Или четверть миллиона.

— Мы можем пресечь это сейчас, — прикинул Фрост. — Но как только книга попадет в киоски, ее уже не остановишь. На это рассчитывать нечего. Пропустить такую книгу я не могу. Этого мне не искупить.

— Но ведь можно обставить так, — напомнил Гиббонс, — что ничего искупать на придется.

— Даже если и так, — покачал головой Фрост, — они могут устроить ретроспекцию мозга. Сделать отметку, чтобы при оживлении мой мозг прочитали.

— Кто этим станет заниматься, — сплюнул Гиббонс. — Да в памяти, наверное, и не все сохраняется. Но, если тебя это так волнует, я готов уберечь твое доброе имя. Скажу, что узнал про книгу уже после твоей смерти.

— За отдельную плату, конечно.

— Дэн, — расстроился Гиббонс, — ведь ты сам сказал, что мы были друзьями. «За отдельную плату…» Друзья так не говорят. Я бы сделал это по дружбе.

— Да, еще одно, — вспомнил Фрост. — Кто издатель?

— Этого я тебе не могу сказать.

— Но как же я…

— Погоди, Дэн, подумай. Немедленный ответ мне не нужен. Давай встретимся ровно через сутки.

Фрост покачал головой:

— Сутки мне не нужны. Все решено.

Потрясенный Гиббонс остекленело вытаращился на Фроста.

— Я навещу тебя. Ты передумаешь. Четверть миллиона! Ты встанешь на ноги!

— Не могу… — Фрост поднялся. — Ты можешь, а я — нет.

И он не может, подумал Фрост.

Гудение в мозгу утихло, и на его место пришло кое-что похуже — холод испуга.

— Скажи Маркусу, — начал он было, но передумал. — Нет, не говори ему ничего. Маркус сам разузнает. Он понизит тебя в чине, Джо, не забывай. Поймает как-нибудь…

— Дэн! — возопил Гиббонс. — Ты о чем? Что ты хочешь сказать?!

— Ничего, — отмахнулся Фрост. — Абсолютно ничего. Но на твоем месте я бы пустился наутек немедленно.

9

Через полуоткрытую дверь канцелярии Никлос Найт увидел, что в церковь украдкой, почти испуганно вошел человек, обеими руками прижимая к груди шляпу.

Найт ласково улыбнулся — церковь была человеку в новинку, он чувствовал себя неловко и осторожно передвигался по храму, глядя по сторонам так, словно что-то неведомое угрожало ему из темных ниш.

Но в нем чувствовалось и почтение: казалось, он искал убежища или утешения. И это было непривычно — сюда приходили уверенные в себе люди, твердо знающие, что не найдут тут ничего, заходили, лишь отдавая дань обычаю.