Дэн Симмонс - Фазы гравитации

Ознакомительный фрагмент

На берегу люди рассматривали какую-то грязную кучу, издалека походившую на выбеленное водой бревно. Подойдя ближе, Бедекер различил кошмарные пропорции человеческого тела. Труп был совершенно белым – белее альбиноса, белее рыбьего брюшка – и раздутым вдвое против нормальных размеров. На белой распухшей массе, бывшей когда-то лицом, выделялись черные провалы глаз. Ребятишки, преследовавшие Бедекера, присели на корточки и, хихикая, тыкали пальцами в труп. Кожа утопленника напоминала древесную губку, гигантский гниющий на солнце гриб. От прикосновений хихикающей детворы плоть кусками проваливалась внутрь.

Несколько мужчин проткнули набрякшее тело заостренными палками. Из отверстий с шипением выходили газы. Все засмеялись. Матери с младенцами в тряпичных «кенгурушках» подались вперед.

Бедекер попятился и быстро зашагал прочь. Бездумно свернул на перекрестке и очутился на мощеной дороге. Мимо прогромыхал трамвайчик, покачиваясь под тяжестью пассажиров. Два рикши везли солидного толстяка домой обедать. Завидев проезжающее такси, Бедекер махнул рукой.

– Ричард, ну как ты?

– Отлично, милая. Отдыхаем пока. Том Гэвин почти все взял на себя, заботится о нас как о родных. Через пару часиков отправляем его за контейнерами для пленки. Как дела дома?

– Замечательно. Вчера в центре управления смотрели запуск с Луны. Не думала, что это так быстро.

– Да, быстро мы управились.

– … хочет… пару…

– Милая, повтори. Не расслышал.

– Говорю, Скотт хочет сказать тебе пару слов.

– Давай… жду.

– Даю. Счастливо, дорогой. Увидимся во вторник. Пока.

– Привет, пап!

– Привет, сынок.

– По телеку ты был супер. Правда, что вы установили скоростной рекорд?

– В смысле, рекорд скорости на Луне?.. Да, было дело. Но рулил Дэйв, так что это его рекорд.

– А, ясно.

– Ладно, Тигр, мне надо работать. Рад был тебя слышать.

– Пап, стой!

– Да, Скотт?

– Вас тут всех троих по здоровому экрану показывают. А кто будет управлять командным модулем?

– Хороший вопрос, согласись, Том? Модулем, сынок, ближайшие пару дней будет управлять… лично Исаак Ньютон.

Прямая линия с семьями астронавтов задумывалась НАСА в качестве рекламной акции для вечерних новостей. В следующем рейсе такой роскоши уже не было.

– …знаменитая усыпальница падишаха Шах Джахана, правителя империи Великих Моголов, чей благословенный дух обитает ныне на небесах. Он покинул бренный мир и отправился в царство вечности двадцать восьмого дня месяца раджаба в тысяча семьдесят шестом году хиджры.

Мэгги Браун захлопнула путеводитель и вместе с Бедекером отвернулась от сверкающего великолепия Тадж-Махала. У обоих не было настроения любоваться красотами архитектуры и драгоценной инкрустацией на гладком, без единой трещинки мраморе. За воротами толпились попрошайки. Мэгги и Бедекер двинулись по шахматному узору каменных плит к широкому парапету, откуда открывался вид на реку. Ливень разогнал почти всех туристов, кроме самых стойких. Температура упала до восьмидесяти градусов по Фаренгейту – в первый раз за все это время. Солнце скрылось за черно-фиолетовыми облаками, сквозь которые едва пробивался тусклый свет. Широкая, но мелкая река катила свои воды с абсолютной безмятежностью, свойственной всем рекам.

– Мэгги, а почему ты поехала за Скоттом в Индию?

Покосившись на собеседника, девушка явно хотела пожать плечами, но вместо этого ссутулилась и заправила выбившуюся прядь волос за ухо. Потом, прищурившись, долго смотрела на реку, будто искала кого-то на дальнем берегу.

– Даже не знаю, – помедлив, ответила она. – Мы были знакомы всего пять месяцев, когда он вдруг сорвался и поехал сюда. Я любила Скотта… и сейчас люблю… просто временами он бывает сущим ребенком, а иногда, наоборот, ведет себя как дряхлый старик, который разучился радоваться жизни.

– Но ради него ты поехала за десять тысяч миль…

На сей раз она пожала плечами.

– Он был в поиске. Мы оба верили…

– В места силы? – подсказал Бедекер.

– Вроде того. Только Скотт думал, что если не найдет сейчас, то не найдет никогда. Говорил, что не хочет профукать жизнь, как…

– Как его старик?

– Как большинство людей. В общем, он прислал мне письмо, и я решила съездить, посмотреть. Только с меня хватит! На следующий год получаю степень, и точка!

– А Скотт… он нашел, что искал? – срывающимся голосом спросил Бедекер.

Мэгги запрокинула голову и перевела дух.

– По-моему, ничего он не нашел. Еще немного, и я поверю, что он такой же мудак, как и остальные мужики. Пардон за грубость, конечно.

Бедекер улыбнулся.

– Мэгги, мне в ноябре исполнится пятьдесят три. Я на двадцать один фунт тяжелее, чем когда был молодым, высокооплачиваемым пилотом. У меня дерьмовая работа, а в офисе стоит допотопная мебель а-ля пятидесятые. Жена развелась со мной после двадцати восьми лет брака и теперь живет с главбухом, который красит волосы и в свободное время разводит шиншилл. Два года я убил на то, чтобы написать книгу, пока не понял, что сказать мне совершенно нечего. Который день я провожу в компании очаровательной девушки, которая не носит лифчик, и даже не попытался к ней подкатить. Теперь… нет-нет, постой, теперь, если ты хочешь сказать, что мой сын, мой единственный обожаемый сын – полный мудак, не стесняйся! Смелее.

Смех Мэгги звонким эхом отразился от высоких стен усыпальницы. Пожилая пара англичан покосилась на девушку с явным неодобрением.

– Твоя взяла, – успокоившись, заявила Мэгги. – Ты знаешь, почему я здесь. А зачем ты приехал?

– Я его отец, – просто ответил Бедекер.

Она продолжала буравить его взглядом.

– Ладно, – сдался Бедекер. – Дело не только в этом. – Порывшись в кармане, он достал медаль святого Христофора. – Отец подарил ее мне, когда я пошел во флот. Мы с отцом не особо ладили…

– Твой отец был католиком?

Бедекер засмеялся.

– Нет, не католиком. Он из нидерландских реформатов, но его дед был католиком. Эта медаль много чего повидала… – Бедекер вкратце поведал о полете на Луну.

– С ума сойти! – ахнула Мэгги. – А сейчас Христофор вроде больше не считается святым, да?

– Ага.

– Но это роли не играет, так?

– Именно.

Мэгги устремила взгляд вдаль. Сгущались сумерки. Под деревьями зажглись фонари, мелькали отблески костров. Воздух наполнился сладким ароматом дыма.

– Знаешь, какую самую печальную книгу я прочла?

– Нет. И какую же?

– «Парни из лета». Не попадалась?

– Нет, но слышал. Там вроде про спорт?

– Да. Автор, Роджер Кан, посетил множество матчей «Бруклин Доджерс» в пятьдесят втором и третьем годах и написал про парней, которые там играли.