Олег Авраменко - Протекторат

— А в благодарность за это, — иронично докончил я, — ваш отец отвалил мне полный кейс денег.

То ли не уловив моей иронии, то ли проигнорировав ее, Алена серьезно покачала головой:

— Нет, за свою работу вы получили только чек от деда. В моей прежней реальности отец погиб еще до убийства доктора Довганя. Собственно, оба эти события связаны напрямую. В середине августа, на одном из сеансов психотерапии я проговорилась доктору о своем происхождении до сих пор не понимаю, что на меня нашло, возможно, я постепенно начала подпадать под его влияние. Как бы то ни было, он узнал, что я дочь Томаса Конноли, и решил извлечь из этого выгоду. Однако он не стал шантажировать нас с отцом, а просто продал информацию обо мне арранским террористам. Те захватили меня, накачали наркотиками и вытянули сведения, которые позволили им добраться до отца и всех его соратников, находившихся в тот момент на Дамогране.

Алена умолкла, снова достала сигарету и с немым вопросом посмотрела на меня. Я неохотно кивнул, и она закурила.

— Не знаю, почему после этого меня не убили, — продолжала она. — Может, решили, что я не представляю никакой угрозы для их проклятой революции, а может, просто пожалели. В конце концов, у них тоже есть дети… В общем, меня отпустили, приказав никому не говорить о случившемся. В противном случае они грозились убить деда с бабушкой. После всего, что они сделали, я приняла их угрозу всерьез и не стала заявлять в полицию. Вместо этого я взяла дедов пистолет, пошла к доктору Довганю и застрелила его. Вот так я убила его первый раз.

— А потом вы построили машину времени, — предположил я, — и вернулись назад, чтобы убить доктора еще до того, как он предал вас.

Она нахмурилась.

— Вы жестокий человек, Игорь. Могу себе представить, как страдала бедняжка Алена-вторая, когда тщетно пыталась убедить вас в своей невиновности, а в ответ слышала ваши саркастические замечания. Да и со мной вы вели себя бессердечно. Чего только стоили ваши постоянные намеки по поводу моих отношений с доктором. Вы просто извели меня своими нелепыми предположениями, пока я наконец не рассказала вам всей правды… Впрочем, я тоже не подарок и, бывало, доводила вас до белого каления. Так что мы с вами друг друга стоим.

— Нет, Алена, вы не поняли меня. Ведь я спрашивал вас серьезно, я не собирался насмехаться над вами. Как вы попали сюда… в наше время?

— Во всяком случае, не на построенной мной машине времени. Конечно, порой я мечтала вернуться в прошлое и все изменить, я хотела спасти отца и тех людей, которые погибли вместе с ним. Но это были только мечты, я не верила в их осуществление. А целом моя жизнь после суда сложилась неплохо, я смирилась с происшедшим и перестала раз за разом оглядываться назад. Короче говоря, возвращаться в прошлое я не собиралась и никаких сознательных действий для этого не предпринимала. Все случилось вопреки моей воле — то ли по чьему-то злому умыслу, то ли в результате непредвиденной флуктуации пространства-времени. Лично я думаю, что второе. Однажды я на секунду потеряла сознание, а когда очнулась, то обнаружила, что из ранней весны попала в самый разгар лета. Моего прошлого лета.

Докурив сигарету, Алена раздавила ее в пепельнице и выпила из своей чашки остаток кофе.

— Я довольно быстро сориентировалась в ситуации и поняла, что не сплю и не брежу. Окончательно убедившись, что я попала в прошлое — или в другую реальность, где время течет чуть медленнее, — я решила воспользоваться случаем и предотвратить гибель отца. Сначала я собиралась предупредить саму себя или припугнуть доктора, но потом… потом пришла к выводу, что самый верный способ — убийство. Я не чувствовала никакой жалости к Юрию Довганю, ведь в моей реальности он обрек на смерть два десятка людей, в том числе меня — и не его заслуга, что я осталась в живых, А вдобавок на суде выяснилось, что он совращал своих пациенток. Я избежала этой участи, наверное, только потому, что была уже слишком взрослой. Словом, он вполне заслуживал смерти.

— Это ущербная логика, Алена, — возразил я, — Никто не вправе решать, заслуживает ли человек смерти. Жизнь священна. Даже жизнь такого негодяя, как доктор Довгань.

— Да, знаю. Думаете, я не мучаюсь этим? Почти каждую ночь он приходит ко мне во сне, я часто просыпаюсь от кошмаров, иногда подолгу не могу заснуть… Но ведь я защищалась! Я защищала себя, своего отца, других людей — и тех девочек, которых он еще мог совратить, если бы остался в живых. Доведись мне начинать сначала, я поступила бы точно так же. Ну, разве что сделала бы все аккуратнее. Я была слишком неосторожной и совершила массу ошибок, действуя в полной уверенности, что у моего второго «я» будет стопроцентно непробиваемое алиби. В прежней реальности я вообще не пошла в тот день на прием. У меня было свидание с… с одним человеком. Мы встретились в Национальном парке, долго там гуляли, обедали в ресторане, катались по озеру и вернулись в город только к семи вечера. А в этой реальности все произошло иначе: мой друг не пришел на встречу, и я — вторая, прождав его битый час, отправилась в медцентр, где едва не столкнулась лицом к лицу со мной.

— Что за друг? — поинтересовался я. — Вы… вы вторая ничего о нем не говорили.

— А зачем было говорить? Ведь он не пришел, поэтому не мог засвидетельствовать алиби, и та, другая Алена решила не втягивать его в скандал. Ему уже под сорок, у него есть жена и двое детей. В обеих реальностях наша связь прекратилась, как только я попала в тюрьму.

Сознательно я еще не решил, верить ей или нет, но в глубине души уже начинал убеждаться, что она не лжет. Очень уж искренне звучали ее слова, очень многое они объясняли в поведении прежней Алены. И перемены в нынешней Алене становились для меня все более очевидными, все сильнее бросались мне в глаза. С первого дня нашего знакомства я видел в ней женщину, и не мог не признать, что она, в отличие от той девушки, которую я знал полтора месяца назад, действительно была женщиной…

— Стало быть, — произнес я, — это вы сообщили Ричарду Леклеру об эксперте Сверчевском?

— Конечно, я. У Алены-второй были слишком ограниченные возможности, чтобы проникнуть в секретные файлы следствия. К тому же она, бедненькая, совсем не понимала, что с ней происходит. Мне очень хотелось связаться с ней и все объяснить, однако я понимала, что это не самая удачная идея.

— Почему?

— А вы сами подумайте. Если бы Сверчевский не раскололся, то ее единственным шансом были бы показания на «детекторе правды». А представьте, как отреагировал бы судья на ее рассказ о двойнике из будущего! Он, скорее всего, отменил бы вердикт присяжных — но только для того, чтобы надолго упечь ее в психушку. — Алена горестно вздохнула, — Хотя теперь я понимаю, что это было бы лучше. Гораздо лучше, чем то, что случилось. Пусть и в психушке, но я — вторая осталась бы жива. А так… Террористы добрались до отца даже без помощи доктора Довганя и заодно устранили из реальности лишнюю Алену. Все вернулось на круги своя — разве что я стала почти на год старше. А что такое год по меркам Вечности!