Журнал «Если» - «Если», 2011 № 06

Маворин попытался снова очистить желудок, но тот был пуст. Он лег и попытался уснуть, но желудок начало сводить спазмами, и Маворин никак не мог найти удобную позу. Он вертелся с боку на бок и в конце концов провалился в тяжелый сон. Проснулся перед рассветом, еще раз попытался очистить желудок и пошел дальше. Голова кружилась все сильнее, и тогда он подобрал более или менее прямую палку, очистил ее от веток и листьев и стал на нее опираться, как на трость.

Остаток дня ушел на то, чтобы добраться до верхней границы леса. Наконец он вышел к леднику и вдруг понял, что ему совсем не холодно, а наоборот — неприятно жарко. Он прошел еще метров двести и рухнул.

«Да что со мной такое? — гадал он. — Я за всю жизнь и дня не болел. Я покорил тридцать планет. Что происходит?»

Он припомнил все свои действия после того, как вышел из корабля, и тут до него дошло: стоячая вода и мясо антилопы. Или там, или там (а возможно, везде) имелись местные паразиты, не очень опасные для обитателей горы, но ставшие серьезной проблемой, против которой у его организма не имелось иммунитета. Он не знал, смогла бы помочь в такой ситуации аптечка, но ответ не имел значения, потому что она осталась на Тандоре-4.

А поскольку лекарства у него не было, оставалось лишь надеяться, что рано или поздно организм сможет найти какой-то способ борьбы с паразитами или же они сами покинут его тело. Но в любом случае, сидя здесь, он эту проблему не решит. Он с трудом встал и продолжил восхождение, хотя с каждой минутой головокружение и слабость усиливались.

И настал момент, когда он уже не мог идти дальше. У него не осталось сил даже на то, чтобы плавно сесть на лед. Маворин отбросил палку и немедленно рухнул, неуклюже растянувшись на льду.

«Во всяком случае, я не замерзну, — язвительно подумал он. — Лихорадка буквально сжигает меня изнутри».

Прошел час, потом еще час, и он понял, что здесь и умрет.

«Какая ирония, — подумал он, пока вытекала жизнь. — Покорить величайшие горы и океаны, убить огромных хищников, а в конце концов умереть из-за чего-то настолько маленького, что я это даже увидеть не могу».

Он попытался улыбнуться, но было уже поздно.

2038 год

Бонни Херринггон подошла ко мне, снова с видеокамерой в руке.

— Вы уверены, что не хотите сообщить что-либо конкретное о нашем марсианине? — спросила она. — Все остальные уже высказали предположения.

— Все остальные — это фотограф, звукооператор, правительственный чиновник, проводник и толпа носильщиков. Вряд ли они обладают достаточными знаниями, чтобы делать конкретные суждения на этот счет.

— Вы ведь не думаете всерьез, что он родился на Земле? — не унималась она.

— У вас камера выключена?

— Камера выключена, а до звукооператора пятнадцать метров, — кивнула она в сторону Рэя.

— Ну, хорошо. Нет, это существо родилось не на Земле. И, разумеется, не на Марсе. Это дает нам примерно десять миллиардов других планет только в нашей Галактике.

— И вы не хотите предположить, где именно?

— Только в общих чертах. Это должна быть планета с кислородной атмосферой и гравитацией, близкими к нашим. Не такими же, а близкими.

— Тогда почему вы не желаете заявить это перед камерой?

Мне хотелось сказать: «Потому что мое слово весит больше, чем ваше, и нет смысла добавлять веса таким предположениям, пока мы не узнаем, с чем имеем дело». Но я не хотел обидеть ее, поэтому лишь пожал плечами:

— Потому что это предположения. Я не эксперт по условиям на других планетах. Надо подождать, пока выскажутся специалисты.

Она задала еще несколько вопросов, явно разочаровалась ответами и медленно направилась к Гловеру. Затем Джим Донахью попросил нас встать возле тела, решив сделать групповые фотографии.

Наконец Горман предположил, что мы уже бесполезны, пока я не свяжусь с экспертами.

Я похлопал по карману, где лежал телефон:

— Позвоню им через несколько минут.

— Предположительно, они могут появиться здесь завтра, — сказал он. — Если смогут зафрахтовать чартерный рейс и прилететь в Арушу, скажем, в полдень, то прибудут на вертолете. Тут много ровных площадок для посадки.

Нджобо кивнул:

— Я свяжусь со своим начальством в Додоме, — тут он впервые признал, что у него есть начальство, — и оно решит, когда и куда можно будет переместить тело.

— Часа через два уже стемнеет, — заметил Горман. — Нет смысла всем сидеть и мерзнуть. Нам нужен доброволец охранять тело, а в помощники ему я пришлю одного из носильщиков: мало ли, вдруг придется отгонять гиену или шакала? Остальные могут вернуться к хижинам, где мы оставили палатки, и быть на месте с утра пораньше.

На несколько секунд все замолчали. Думаю, все ждали, что Горман вызовется добровольцем. Когда стало очевидно, что тот не намерен оставаться на леднике, я решил: Бонни, Рэй, Джим и даже Горман сегодня уже поработали и будет логично, если я предложу в охранники себя.

Я поднял руку и без особой радости произнес:

— Я останусь.

— Вот и хорошо, — отозвался Горман с облегчением.

Муро поговорил с носильщиками, и крупный парень, которого я успел приметить, кивнул, подошел и заговорил с Горманом на суахили.

— Профессор, это Джака. Он останется с вами. Мы дадим вам еды и термические одеяла. Будет не так удобно, как в отеле «Риц», но насмерть не замерзнете.

— Меня это устраивает.

— Тогда мы пошли, — попрощался Горман. — Увидимся утром.

Они ушли вниз, а я достал телефон и принялся названивать своим коллегам. Почти все они жили в Америке или Европе, но Ральф Галлер находился относительно близко, в Найроби. Он сказал, что за ночь доберется до Аруши на машине, наймет вертолет в местном маленьком аэропорте, попросит пилота пролететь над ледником и отыщет нас по сигналу моего телефона. Он пообещал, что прибудет вскоре после рассвета.

Я попробовал было начать разговор с Джакой, но быстро пришел в отчаяние. Его знания английского для этого просто не хватало. Тогда мы завернулись в одеяла, взяли по несколько кусков вяленой говядины из припасов экспедиции и молча поели.

Когда окончательно стемнело, я наломал веток на ближайших кустах и попытался развести костер, но ветер задувал его быстрее, чем пламя успевало как следует вспыхнуть. Тогда я поплотнее завернулся в одеяло и попробовал не обращать внимания на ледяной ветер. Чтобы не заснуть, я позвонил друзьям в Англию и Америку. Затем, когда почувствовал, что вот-вот провалюсь в сон, убрал телефон и несколько раз обошел существо, пока холод не развеял мою сонливость.