Айзек Азимов - Миры Айзека Азимова. Книга 10

— Очень странный ребенок.

— Ясно, ведь он гермафродит.

— Представляешь, у него есть яички.

— Вряд ли он смог бы обойтись без них.

— И еще что-то вроде маленького влагалища.

— Отвратительно, — скривился Тревайз.

— Вовсе нет, Голан, — запротестовал Пелорат. — Все приспособлено к его нуждам. Он может произвести на свет оплодотворенную яйцеклетку или очень маленький зародыш, который затем развивается в лабораторных условиях, опекаемый, осмелюсь предположить, роботами.

— А что случится, если их роботизированная система даст сбой? Если это произойдет, они больше не смогут получать жизнеспособное потомство.

— Любой мир может оказаться в беде, если его социальная структура совершенно разрушится.

— Честно говоря, я не стану рыдать и рвать на себе волосы, если у соляриан такое случится.

— Ну, — сказал Пелорат, — я согласен, эта планета не особенно симпатична — для нас, я имею в виду. Но этому виной люди и социальная структура. Да, там все не так, как у нас, дружочек. Убери людей и роботов, и ты получишь планету, которая иначе бы…

— Рассыпалась бы в порошок, как Аврора, — закончил за него Тревайз. — Как там Блисс, Джен?

— Боюсь, она просто в изнеможении. Сейчас спит. Всем пришлось очень худо, Голан.

— Я тоже не в восторге от пережитого. Тревайз закрыл глаза и решил, что неплохо бы ему вздремнуть. Он еще не был уверен окончательно, что соляриане не догонят их в космосе, но пока компьютер ничего не сообщал о наличии искусственных объектов в окружающем корабль пространстве.

Он с горечью вспомнил об обеих космонитских планетах, которые они посетили. Злобные дикие псы — на одной, враждебные гермафродиты-отшельники — на другой, и ни малейшего намека на местоположение Земли. Единственный трофей, добытый в результате двух визитов, — это Фаллом.

Тревайз открыл глаза. Пелорат все еще сидел в кресле напротив и печально смотрел на Тревайза.

— Мы должны были оставить этого солярианского ребенка на его планете, — неожиданно убежденно заявил Тревайз.

Пелорат покачал головой:

— Они убили бы его.

— Пусть так. Его место там. Он — часть их системы. Быть убитым из-за того, что оказался лишним — в порядке вещей для рожденного на Солярии.

— О, дорогой дружочек, как это жестоко!

— Это рационально. Мы не знаем, как о нем заботиться. Он помучается с нами, и так или иначе умрет. Что он ест?

— Видимо, то же, что и мы, дружочек. Кстати, а как у нас дела с тем, что мы едим? Сколько у нас осталось припасов?

— Достаточно. Вполне достаточно. Хватит даже на прокорм нашего нового пассажира.

Новость не заставила Пелората прыгать до потолка.

— Как-то мы скучно питаемся. Однообразно, — поморщился он. — Надо было запастись чем-нибудь на Компореллоне — несмотря даже на то, что стряпают там так себе.

— Не могли мы там запасаться. Мы стартовали, если помнишь, довольно поспешно, примерно так же, как с Авроры и Солярии. Да и потом, подумаешь — «однообразно». Согласен — радости мало, но жить-то можно.

— А мы пополним запасы, если возникнет нужда?

— В любое время, Джен. При наличии гравилета и гиперпространственных двигателей Галактика становится необычайно мала. За день мы сумеем перенестись куда угодно. Но дело в том, что половина планет страстно желает обнаружить наш корабль. Я предпочел бы некоторое время держаться от них в стороне.

— Наверное, ты прав. А… Бандер, похоже, вовсе не заинтересовался кораблем.

— Скорее всего, он даже не понял, что это такое. Подозреваю, соляриане давным-давно отказались от космических полетов. Их главное желание — быть предоставленными самим себе, и они вряд ли сумели бы в полной мере наслаждаться одиночеством, постоянно выходили бы в космос и демонстрировали свое присутствие.

— Что же мы будем делать дальше, Голан?

— Осталась третья планета.

Пелорат покачал головой:

— Судя по первым двум, от нее многого ждать не приходится. Лично я не жду.

— Я пока тоже, но как только немного посплю, посижу за компьютером, чтобы проложить курс к третьей планете.

57

Тревайз проспал значительно дольше, чем собирался, но не особенно огорчился. Здесь на корабле не было ни дня, ни ночи, в привычном смысле и суточные биоритмы время от времени сбивались. Часы устанавливались произвольно, и Тревайз с Пелоратом (а особенно Блисс) частенько спали и ели в разное время.

Тревайз, вытираясь полотенцем (необходимость экономии воды вынуждала стирать с себя пену), уже подумывал о том, не поспать ли ему еще час-другой, когда обернувшись обнаружил, что перед ним стоит Фаллом. Совершенно голый, как и он сам.

Тревайз инстинктивно попятился, стукнулся, естественно, обо что-то — ведь санузел был крохотный — и негромко выругался.

Фаллом, с любопытством глядя на Тревайза, показал на его половой член. При этом что-то сказал. Тревайз не понял слов, но и так было видно, что ребенок не верит своим глазам. Тревайз не придумал ничего лучшего, как стыдливо прикрыться руками.

А Фаллом проговорил тоненьким голоском:

— Приветствую.

Тревайз вздрогнул, поскольку не ожидал, что Фаллом заговорит на галактическом, но, по-видимому, тот просто запомнил звучание слова.

— Блисс — говорит — ты — мыть — меня, — продолжил Фаллом, с непосильным трудом выговаривая слова.

— Вот как! — Тревайз положил руки на плечи Фаллома. — Ты — стой — здесь.

Он ткнул пальцем вниз, в пол, и Фаллом, конечно, тут же уставился на то место. Он Тревайза явно не понял.

— Не двигайся, — сказал Тревайз, прижимая руки ребенка к туловищу, словно пытаясь сообщить ему состояние неподвижности, а сам второпях вытерся и натянул трусы и брюки.

Выйдя из санузла, Тревайз заорал:

— Блисс!

Поскольку на «Далекой звезде» трудно было отдалиться от кого-либо свыше четырех метров, Блисс тотчас же вышла из двери своей каюты.

— Ты звал меня, Тревайз? — улыбаясь спросила она, — или это нежный ветерок прошумел в траве?

— Шутки в сторону, Блисс. Что это такое? — Он показал большим пальцем назад.

Блисс заглянула в санузел и сказала:

— Ну… это похоже на юного солярианина, которого мы вчера взяли на борт.

— Ты взяла на борт. С какой радости я должен мыть его?

— Я подумала, что ты не откажешься. Он очень мил. Так быстро схватывает галактический, стоит только раз объяснить. Я помогаю ему, как ты понимаешь.

— Естественно.