Роберт Сойер - Пришелец и закон

Коридор закончился квадратной дверью, которая скользнула в сторону. Стоящий рядом с Пересом Келкад издал какой-то звук, оставшийся без перевода, но Перес предположил, что то был возглас удивления, когда Келкад разглядел, что это была за дверь.

Изображение задёргалось — тосок с камерой несколько раз оттолкнулся от стен и потолка. Голос, звучащий на плёнке, был голосом транслятора; голос самого тосока был за ним почти неразличим.

— Порядок, — сказал голос, — я в центре управления оружейными системами. Сейчас, один момент… — В кадре появилась рука, снимающая крышку с приборной панели. — Вот он, — сказал голос. — Видите этот красный блок в самом центре? Это контур, который принимает сигналы передатчика Келкада.

Изображение снова несколько раз подпрыгнуло — тосок менял положение. Красный блок пропал за кадром.

— К нему ведут три провода.

Человеческий женский голос, на фоне потрескивания статики:

— Как я и думала. Ничего сложного — проектировщики явно не ожидали, что к Келкадовой «мёртвой руке» подберутся с этого бока. Теперь с помощью вольтметра, который я вам дала…

Женщина и тосок совещались минут десять. Наконец, женщина сказала:

— Ну ладно, теперь можете перекусить синий провод.

Тосок помедлил.

— Конечно, — произнёс голос транслятора, — есть небольшая вероятность того, что я включу излучатели, когда прерву питание. На этот случай, я думаю, надо сказать какие-нибудь последние слова. — Пауза. — Как насчёт «вы можете выбирать себе друзей, но соседей не выбирают»?

Руки снова появились в кадре — в этот раз они сжимали какие-то мелкие инструменты. Кадр сдвинулся, снова показав красный модуль.

— Ну, начали… — Один из инструментов перерезал что-то похожее на подведённый к модулю оптоволоконный кабель.

— Оружейные системы без изменений, — произнёс тосокский голос.

— «Мёртвая рука» обезврежена, — ответил по радио женский голос

В гостиной шестого этажа Торбат сказал:

— Хаск умрёт за своё предательство.

Словно в ответ на эту реплику голос на видеозаписи произнёс:

— Как у вас, землян, говорится, это исторический момент, так что мне тоже хорошо бы попасть в кадр — для учебников истории. — Изображение потемнело, когда за камеру схватилась рука, потом раздался щелчок — видимо, её отсоединили от скафандра. Потом изображение метнулось в сторону — камера развернулась, и в кадре возник тосок…

— Селтар! — сказал Келкад; без перевода имя звучало немного по-другому. — Кестадт пасталк ге-тонгк!

— Если это было «я думал, ты мертва», — сказал Перес с явным удовольствием, — то вам стоит начать думать иначе.

— Этого должно быть достаточно, — сказала Селтар с видеозаписи. — Теперь вы можете схватить остальных.

Майклсон подошёл к видеомагнитофону и отключил его. Автоматически включился эфирный канал: показывали «Колесо Фортуны».

— Продолжим, — сказал Перес. — Кто из вас Доднаскак?

Передняя рука покорно поднялась.

— Доднаскак, вы имеете право хранить молчание…

— А где Хаск? — спросил Келкад.

— Об этом не беспокойтесь, — ответил Перес.

— Он ведь здесь, правда?

— Это сейчас неважно, — сказал Перес. — Я советую вам не говорить ничего, пока вы не посоветуетесь с адвокатом.

— Он здесь, — сказал Келкад. Его дыхательные отверстия расширились. — Я его чую.

— Оставайтесь на месте, Келкад. — Перес сделал знак одному из полицейских, который положил руку на кобуру.

— Не угрожай мне, землянин.

— Я не могу позволить вам уйти, — сказал Перес.

— Мы довольно подчинялись вашим примитивным глупостям, — сказал Келкад.

Он зашагал назад, не сводя передних глаз с Переса.

— Стойте, Келкад! — крикнул Перес. Майклсон выхватил из кобуры пистолет. Мгновением позже то же самое сделали остальные четверо полицейских. — Стойте, или мы будем стрелять.

— Вы не убьёте посла, — сказал Келкад, своими широкими шагами уже преодолевший половину расстояния до лифта.

— Нам разрешено применять силу для подавления сопротивления аресту, — сказал Перес.

Майклсон целился в Келкада; остальные четверо держали под прицелом пятерых оставшихся тосоков, которые замерли неподвижно, лишь пучки щупалец на головах колыхались, как поле на ветру.

— Я знаю, что Хаск в этом здании, — сказал Келкад, — и он должен ответить за всё.

— Ни шагу больше, — сказал Перес.

Майклсон немного сдвинул прицел, взяв на мушку кнопку вызова лифта. Он выстрелил один раз. Звук был очень громким; из дула пистолета выскочил язычок пламени. Панель вызова лифта взорвалась дождём искр.

— Вы следующий, — предупредит Майклсон, снова прицеливаясь в капитана.

— Очень хорошо, — сказал Келкад. Он остановился и потянулся передней рукой к потолку. Его задняя рука, скрытая туловищем, должно быть, тоже поднималась, и когда она показалась над макушкой его куполообразной головы, Перес внезапно осознал, что её четыре пальца сжимают что-то белое и блестящее.

В руке Келкада вспыхнуло пламя, и раздался громкий звук, словно смяли металлический лист. Майклсона отбросило назад и ударило о стену.

Перес обернулся к нему. В груди Майклсона была прожжена аккуратная дырка диаметром примерно с дюйм. Его тело сползало по стене на пол, оставляя на ней кровавый след.

Ещё четыре коротких вспышки, четырёхкратный лязг сминаемого алюминия — и остальные полицейские тоже попадали замертво.

— Не заставляйте меня убивать и вас, детектив Перес, — сказал Келкад. — Вы думали, после нападения на Хаска я стал бы ходить безоружным?

Перес быстро нагнулся, чтобы поднять пистолет, который выронил Майклсон. К тому времени, как он снова поднялся, Келкад уже исчез в правом крыле здания. Перес попятился, не сводя пистолета с оставшихся пяти тосоков, которые, по-видимому, были безоружны. Он подобрал пистолет второго убитого полицейского. Однако третий пистолет лежал слишком близко от одного из тосоков. Перес не мог к нему подобраться так, чтобы не опасаться нападения, но и не мог отправиться в погоню за Келкадом, оставив тосоками этот пистолет и ещё два. Перес засунул один пистолет за пояс и, не сводя дула второго с тосоков, левой рукой достал из кармана пиджака телефон, чтобы вызвать подкрепление.

Хаск был в своей комнате на втором этаже Валкур-Холла, собирая личные вещи. После того, как остальных шестерых тосоков посадят в тюрьму, ему уже не будет смысла жить в этом огромном здании, которое, вообще-то, уже было нужно университету для других целей.

Оказаться предателем собственного народа и знать, что он никогда больше не увидит родных звёзд, было достаточно скверно, но по крайней мере некоторые вещи будут напоминать ему о его прежней жизни. Хаск взял в руки диск лостардта, украшавший его комнату. Трещину, по которой он раскололся, а потом был склеен, можно было заметить, только повернув диск под острым углом к свету. Он осторожно уложил его в чемодан, который дал ему Фрэнк, завернув для сохранности в две своих жилетки.