Забытый мир - Эдмонд Мур Гамильтон

все, что я могу дать. Хотя не думаю, что тебе нужно напоминания, чтобы ты не забыл нашу битву на лестнице! — Тут он рассмеялся. — Мой Бог, какой был бой!

Он пожал руки Денхэму, Лэнтину и мне и с показной веселостью хлопнул каждого из нас по спине, затем быстро вышел из хронолета и встал рядом с ним. Я смотрел на него, когда люк закрывался, а потом наш хронолет быстро поднялся ввысь. И, глядя вниз, я увидел, его одинокую фигуру. Он все еще стоял там, где мы покинули его, размахивая шляпой в последнем жесте прощания, и ветер рассвета трепал его волосы.

И вновь мы мчались над свинцовыми водами Атлантики. И вновь мы буравили время до тех пор, пока в поле зрения не появилось побережье Нью-Джерси. Мы преодолели почти двести лет, циферблаты зарегистрировали тот факт. Наш хронолет достиг 1777 года, когда был захвачен Денхэм. Мы предложили ему приземлиться в Англии, но он отказался.

— Я солдат, — сказал он. — Если бы я вернулся в Англию — это было бы дезертирство. Позвольте мне сойти в Филадельфии, или где-то поблизости.

Мы опустились на землю глубокой ночью, посреди зимы.

Денхэм вышел из машины, и мы последовали за ним. Ночь была безлунной, но звезды сияли очень ярко, их свет заставлял снег блестеть. Было очень холодно, и мы, дрожа, стояли там.

— Последнее прощание, — вздохнул Денхэм. — Будь я проклят, если мне это нравится. Подумайте об этом, Уиллер: Иксчтиль, Гонорий и Д’ Алор уже мертвы и стали прахом, а вы еще не родились! А их нет, нет уже много веков!

— Нет, Денхэм, — возразил я. — Они живы, только отделены от нас временем, а также пространством. По крайней мере, мы извлекли один урок, узнали, что неизменность времени является заблуждением, в конце концов, и что люди любой эпохи остаются людьми!

— Это так, — сказал он. — И у меня никогда не было лучших друзей, чем Иксчтиль и Д’Алор, Гонорий, Лэнтин и ты. С тех пор как мы впервые встретились в городе цилиндров, Уиллер, случилось многое. Но не дай бог нам встретиться снова… Так что… Прощайте!

Пожав нам руки, он, как и три других наших друга прежде, достал из ножен и передал мне свою изящную рапиру.

— У вас есть четыре клинка, Уиллер. И каждый из разного времени. Может быть, они будут напоминать вам обо всем, что мы пережили вместе, в городе цилиндров и в Яме под ним. Я только сожалею, что мы не смогли найти вашего друга Кэннелла вовремя, чтобы спасти его. Но такова судьба.

— Это была судьба, — задумчиво повторил Лэнтин, — и он умер благородно. Так что отчасти я смирился.

Лэнтин и я сели в машину. Когда мы взлетали, Денхэм прокричал:

— Прощайте, Уиллер! Прощайте, Лэнтин! Удачи!

Я ответил, помахав ему рукой в иллюминатор, и мы оставили его. Мы полетели на север, в сторону нашего времени, в наш год, месяц, день, когда мы стартовали. Мы вернулись на Манхэттен, в теплую темноту летней ночи, и, на минуту зависнув над лабиринтом зданий, мягко приземлились на крыше, с которой начали наше путешествие.

Хронолет остановился, и мы вышли на крыше, глядя вокруг изумленными глазами. Сцена была та же, как когда мы улетали, панорама городских огней вокруг нас, блестящие звезды выше, и прожекторы корабля, стоявшего на якоре.

Лэнтин вернулся с крыши в свою квартиру. Он включил свет, потом позвал меня. Когда я вошел в комнату и встал рядом с ним, он указал на часы над камином. Я посмотрел, и странное чувство охватило меня.

Мы стартовали с крыши в десять часов ровно. А теперь было почти то же самое время — тот же год, месяц и день, но на восемь минут позже.

Восемь минут! Мы ушли в будущее на пятнадцать тысяч лет, побывали в плену, в городе цилиндров и в городе Ямы. Мы встретили друзей, спланировали и осуществили смелый побег, бежали к нашей машине сквозь мрачную ночь, преследуемые охранниками, и затем летели на юг, над бескрайними льдами. Мы провели несколько дней в городе Ком, на фоне чудес науки грядущих эпох, вновь отправились на север с большим боевым флотом Кетры, встретились и сражались с кан-ларас и сдерживали хищные тысячи головорезов Ямы в битве на большой лестнице, с нашими друзьями. Мы видели, как Захватчик был уничтожен. Мы нырнули сквозь эпохи, чтобы повиснуть над чудо-городом ацтеков, в то время как ацтеки и испанцы сражались на его улицах. Примчались в Рим, в дни его имперской славы, а потом побывали в семнадцатом веке во Франции, попрощались с нашим другом в Америке, доставив его во времена Войны за независимость, а затем вернулись на ту самую крышу, с которой стартовали. Из далекого прошлого в далекое будущее, мы носились сквозь время, от Рима Цезарей до могущественного города Ком.

А в нашем мире прошло всего восемь минут!

Эпилог

Так закончилось наше великое приключение, и поэтому эта повесть подходит к концу. Мы разрушили хронолет и сожгли все наши письменные записи об экспериментах, связанных с ним. Человечеству не принесет пользы умение путешествовать сквозь эпохи.

Но поскольку мы считали, что часть того, что мы узнали, принадлежали к миру науки, Лэнтин и я, в этой истории и в наших двух технических работах, рассказали о части того, что мы видели и сделали. Читая эти строки, люди не смогут построить хронолеты или создать нового Захватчика, но они могут задуматься и создать что-то, что сделает лучше наши собственные жизни, наш собственный мир.

Ныне Лэнтин и я живем спокойно в небольшом коттедже на Лонг-Айленде. Тем не менее, помимо нашей работы в фонде и наших контактов с нашими друзьями, я не думаю, что любой из нас вызывает интерес в окружающем мире или у наших коллег. Думаю, что лучшие часы для каждого из нас — это те вечера, когда мы можем сидеть спокойно вместе, перебирая в уме те вещи, что мы видели и сделали в том далеком времени, которого мир не увидит еще пятнадцать тысяч лет.

Мы часто говорим о странном существе, воплощении ужаса, которое мы назвали Захватчиком. Вспоминаем также о кан-ларас и их городе цилиндров, варварском городе Ямы, о вавилонском столпотворении, которому стали свидетелями. Мы вспоминаем город Ком и народ этого города. Иногда, глядя в наш камин, в длинные зимние вечера Лэнтин заводит разговор о Кэннелле, которого мы пытались спасти, промчавшись сквозь сто веков, о тех, кто пожертвовал собой,