Журнал «Если» - 2007 № 11

— Так какого черта я тут перед вами распинался столько времени?!

Второму юристу, чтобы сказать «нет», понадобилось тридцать секунд. Третий с сомнением выслушал идею Джона по поводу кубика Рэйберна — и, не моргнув глазом, взял пачку наличных за то, чтобы изучить и получить три патента.

Из дешевого отеля, где он остановился, Джон позвонил Кейси.

— Привет. Это Джон.

— Привет! Говорят, тебя исключили из школы?

— Слухи о моем исключении сильно преувеличены, — сострил Джон.

— Что же случилось?

— Да так, очередная глава саги о Теде Карсоне. Я сказал Гушмэну, что не собираюсь извиняться, и он в ответ вышвырнул меня из школы. Видела бы ты, какого цвета у него было при этом лицо!

— Ты сказал Гушмэну «нет»?! — изумилась Кейси. — Ничего себе! Я слышала, в армии он был полковником.

— А я слышал, что он пристает к малолетним.

— Да брось!

— А что? Это на него похоже.

— Нет, не может быть.

— Еще как может.

— Но мы ведь не знаем наверняка. Джон решил сменить тему.

— Слушай, на самом деле я звоню узнать, не хочешь ли ты куда-нибудь сходить в субботу?

— Конечно, — не раздумывая, ответила Кейси. — С удовольствием.

— Может, в кино?

— Отлично. А какой фильм?

— Не все ли равно? Кейси хихикнула.

— Пожалуй. — И, помолчав секунду, добавила: — А родители тебя отпустят?

— О черт…

— Что?

— Я им еще не говорил, — сказал Джон. Он взглянул на стоящий возле кровати дешевенький приемник с часами: шесть тридцать. — Проклятье!

— Думаешь, тебе удастся отпроситься?

— Что бы ни случилось, в субботу обязательно увидимся.

— Буду ждать.

Он повесил трубку. Родители… Он забыл позвонить родителям. Они, должно быть, уже с ума сходят. Проклятье! Он так долго без них обходился, что уже и забыл, каково это — быть послушным сыном.

Он набрал свой домашний номер.

— Мама?

— О господи! — вскрикнула она. Потом, обращаясь к отцу, сказала: — Билл, это Джон. Это Джон!

— Где он? С ним ничего не случилось?

— Мам, со мной все в порядке. — Он помолчал. Он знал, как должен был поступить Джонни-Простак: он, разумеется, ни за что бы не поехал без спросу в Толедо. Однако Джон собирался использовать свое «отлучение» от школы с максимальной выгодой. — Ты уже говорила с Гушмэном?

— Да, Джон. Не волнуйся, все в порядке. Мы все понимаем. Возвращайся домой, мы не будем ругаться.

— Мам, ты ведь понимаешь, как я себя сейчас чувствую? Я поступил правильно, а у меня все отняли.

Так сказал бы на его месте Джонни-Простак.

— Знаю, милый. Знаю.

— Но это несправедливо!

— Да, Джонни. Скажи, где ты находишься? Возвращайся домой. — В голосе матери появились нотки мольбы.

— Мам, я сегодня не вернусь. У меня есть кое-какие дела.

— Билл, он сказал, что не вернется сегодня!

— Дай-ка мне трубку, Джанет. — В телефоне раздался голос отца. — Джон, я требую, чтобы ты явился домой сегодня. Мы все понимаем, ты расстроен, но ты должен быть дома. Мы во всем разберемся здесь, в этих стенах.

— Папа, я приеду завтра.

— Джон…

— Пап, я приеду завтра.

Он повесил трубку и чуть не расхохотался. Потом включил телевизор и до полуночи смотрел какие-то дурацкие фильмы.

Джон дрожал от утреннего холода. После ночи, проведенной на ступенях библиотеки, в распухшей, как дыня, коленке пульсировала боль. Часы на башне пробили восемь. Джон Первичный сейчас, должно быть, идет в школу. На английский. Надеюсь, эта сволочь хотя бы написала сочинение про Джерарда Мэнли Хопкинса, подумал Джон.

Спал он плохо: колено ныло, на душе скребли кошки. Он потерял 1700 долларов — все деньги, которые дал ему Джон Первичный, кроме тех восьмидесяти, что лежали в бумажнике. Он потерял рюкзак. Одежда его превратилась в лохмотья. Он удрал из больницы, не заплатив врачу. И он никогда еще не был так далеко от дома.

Ему требовалась помощь.

Оставаться здесь означало сильно рисковать — из больницы уже наверняка позвонили в полицию по поводу неоплаченного счета. Джону нужна была новая вселенная.

Прихрамывая, он перешел через улицу и зашел в «Бен Франклин», где купил новые штаны и рюкзак. Потом он встал в центре площади и дождался момента, когда прохожие отойдут подальше. Тогда он переставил счетчик вселенных на следующую по счету и нажал на рычаг.

— Он поворачивается вот так, вот так и вот так!

Джон в четвертый раз делал пассы руками, проклиная себя за то, что не купил этот чертов кубик Рубика, когда имелась такая возможность.

— Но каким образом? — Джо Патадорн был заведующим в магазине промышленного дизайна. Лист ватмана на его чертежной доске пестрел карандашными эскизами кубиков. — Вокруг чего он может вращаться? Это же куб!

— Вокруг себя! Вокруг себя! Каждый столбец и каждый ряд вращаются.

— Так он сам в себе запутается.

— Да, еще! Если попытаться повернуть его, когда это не куб, он не повернется.

— И что, люди захотят играть в такую игру? — с сомнением заметил Джон.

— Это уже мое дело. Джо пожал плечами.

— Ладно. Хозяин-барин.

— Вот именно.

— Пробный экземпляр будет готов через две недели. На том они и расстались.

Наконец-то все дела Джона в Толедо были решены. Его адвокат занялся патентными изысканиями, а Патадорн — созданием образца. Если повезет, первую партию кубиков изготовят к Рождеству — лучшего момента не придумаешь.

От автобусной остановки три мили до фермы Джон прошагал пешком и припрятал контракты в сарае, вместе с деньгами. Спускаясь с сеновала, он увидел отца, хлопотавшего возле стойл.

— Привет. Я успел к ужину? — спросил Джон как ни в чем не бывало.

Отец не ответил, и Джон понял, что надвигается туча. У отца побагровело лицо, ноздри раздувались. Он стоял в своем рабочем комбинезоне, упершись руками в бока.

— Иди в дом. — Это прозвучало тихо, но веско.

— Пап…

— В дом, сейчас же. — Отец поднял руку, указывая на дверь. Джон повиновался, но пока шел до дома, тоже разозлился. Да как он смеет им командовать!

Возле кухонного стола ждала мать: пальцы стиснуты в маленькие белые кулачки.

— Где ты был? — спросил отец.

— Не твое дело, — ответил Джон.

— Пока ты в моем доме, ты будешь отвечать на мои вопросы! — прорычал отец.

— Хорошо. Сейчас соберу вещи и уйду, — парировал Джон.

— Билл… — промолвила мать. — Мы же договорились… Отец отвел глаза, а затем сказал:

— Он поперся в амбар с таким видом, как будто он тут вообще ни при чем!