Сергей Волков - Великое Лихо

На седьмой день пути вверх по реке Родомысль уткнулась в наплаву. Связанные меж собой за концы бревна перегораживали здесь реку - ряд, другой, третий, пятый.

- Западня, волхв! - глухо сказал мрачный Зугур, берясь за лук: - Не прорвемся, назад надо сплавляться!

Неожиданно на левом, восточном берегу меж бурых древесных стволов выросли, словно из-под земли, человеческие фигуры - низкорослые, белолицые, с огромными луками, они, казалось, вышли из раскрывшихся дерев.

- Ах вы, падальевы дети! - заскрежетал зубами Зугур, оттолкнулся веслом от перекрывающих путь бревен, бросил деревянную лопастину на дно лодьи и вскинул лук:

- Н-на!

Стрела не долетела до берега полсотни шагов, и этого для засадчиков было достаточно, чтобы понять, что они в безопастности. Тут же едва ли не весь берег покрылся молчаливыми людьми, и было их, как прикинул Луня, полторы сотни, не меньше. Вот они все в той же гробовой тишине подняли свои громадные луки и...

- К тому берегу! Волхв! К тому берегу правь! - заорал Зугур, пытаясь месте с Фарном поднять ветрило, но тут воздух запел, застонал, и колючий, смертоносный дождь обрушился на Родомысль.

Путники попадали за борта, прикрываясь мешками с едой и одеждой, сверху упало так и не поднятое на мачту ветрило. Луня лежал, упираясь головой в ногу Фарна, а возле его уха в деревянный борт со злым звоном втыкались стрелы засадчиков - их луки оказались куда дальнобойнее, чем у Зугура!

Шык, лежа на корме, одной рукой пытался управлять Родомыслью так, чтобы течение снесло лодью к безопасному западному берегу. Безопасному - но не тому, который был нужен путникам, ведь Ход проложен к востоку от Великой реки...

Постепенно стрелы перестали доставать до лодьи. Луня осторожно высунулся из-под мешка со свернутыми шкурами, утыканного пестрооперенными стрелами, словно мишень-чучелка на войском поле, поднял голову над бортом так и есть, не достают стрелы, с плеском ложаться в воду в трех уже десятках шагов от лодьи. Вон, и стрелки смикитили, что к чему, перестали пулять попусту. Не вышло у засадчиков!

Луня, а следом за ним и остальные выбрались из-под мешков и изрешеченного ветрила, и принялись радостно хохотать, показывая молчаливым белолицым людям на том берегу дули, а разошедшийся Зугур не утерпел помахал своим удом - хрен, мол вам!

- Сядьте, хорош тешиться! - сурово прикрикнул на спутников Шык, правя лодьей так, чтобы она шла вдоль безопасного берега реки, но не приближалась к нему: - Может, им того и надо было - чтобы мы вниз пошли!

- Ясное дело, надо! - повернулся к волхву Зугур: - Там они тоже такую же хреновину из бревен сотворилия, верняк, в западне мы, волхв! А только я что предлагаю - сейчас на весла сесть, вдоль этого берега до наплавы догрести, а там лодью берегом вкруг бревен перетащить - и вперед, только нас и видали!

Шык кивнул, но лицо его оставалось мрачным:

- Одно мне в этом не нравится...

- Чего?

- Стрелы цогские...

- Ну и что? - Зугур уже начал веслом разворачивать Родомысль, кивая Луне - бери второе.

- Ну и то... - Шык хмуро глянул на плывущие мимо деревья западного берега: - Берег этот - цогский, порви их Влес на части, как бы западня не была хитрее, чем мы думаем!

Но выхода у путников все равно не было, и Зугур с Луней, поднавалившись на весла, в миг домчали корабь до бревенчатой преграды, пристали к закатному берегу, попробовали разметать заплот - но не так просты были цоги, навбивали они меж бревен в прибрежное дно свай. Тут и за пять дней было не разобраться - какое бревно за какое держится.

- Ну, раз так, тогда давай волоком! - скомандовал Зугур, и Родомысль вновь, как было уже не раз за время плаваний, оказалась на суше. Скользя по мокрым листьям, лодья ходко пошла, завалившись на левый борт, и толкаемая людьми, уже почти объехала посуху преграду, как вдруг полсотни цогов на том берегу, все так же молча, бросились вперед, и побежали через реку по притопленным бревнам, как по болотной гати, стремительно приближаясь и на бегу вскидывая свои огромные луки.

- В лес! - заорал Шык, отшвыривая Луню от лодьи: - Зугур, бросай все, уходим!

Едва успев похватать оружие и несколько мешков с чем попало из лодьи, отрядники бросились прочь от реки, а им вслед уже летели несущие смерть стрелы, и лишь по счастливой случайности никого не задело...

Бежали долго. Диковенный лес не мешал путникам, не цеплял ветвями, не совал под ноги кусты и вьючие травы, да и не было тут никаких кустов, веток и трав - только огромные стволы, возносящиеся в самое поднебесье, и толстый, почти по колено, ковер из крупных, шуршучих листьев под ногами.

Цоги явно не спешили - отрядникам удалось довольно далеко оторваться от преследователей, и они присели у упавшего ствола древесного исполина отдышаться.

- Куда теперь-то, Шык? - Зугур, тяжело дыша, озирался по сторонам: Опять, как в Зул-кадаше, дни на пролет бежать будем?

- Я думаю, цоги нарочно нас ждали. - мрачно ответил волхв: - Ждали, а теперь будут гнать, как охотники на облавной охоте. И где-то там, впереди, сидят в засаде другие... Или другой, еловую колоду ему в дыхло! Вот так-то, други!

Фарн пердостерегающе вскрикнул - вдалеке послышался шум. Множество ног ступали там по сухим листьям, погоня приближалась!

- Ну, думать нечего - бежать надо, если хотим живыми быть! решительно рубанул рукою воздух Зугур.

И они вновь побежали, как и прежде, в Зул-кадаше - безо всякой надежды на спасение. К концу дня стало ясно - цоги гонят путников на северо-запад, прямо к горам, невидимым пока за сплошной стеной из толстенных, коричневокорых стволов.

Странный это был лес. Странный - и страшный своей непонятностью. Ни зверя, ни птицы, ни растеница не водилось в нем, и стояла оглушающая, мертвая тишина, нарушаемая только шуршанием бурой листвы под ногами. Даже ветер не решался залетать к подножию деревьев, шумел где-то в вершинах, и изредко оттуда падали вниз отломившиеся ветки.

Несколько раз на пути отрядникам попадались низкие строения - что-то вроде деревянных сараев, с решетчатыми крышами, дощатыми полами, и без стен с закатной стороны. Внутри этих балаганов стояли жуткомордые идолы, обмазанные запекшейся кровью - судя по всему, человеческой. Толстый слой листьев, нападавших сковозь голые стропила, придавал капищам нежилой и тоскливый вид - словно ты в полуразрушенной избе, откуда ушли и жители, и вся добрая нежить и нелюдь, что соседствует с человеком, облегчая людям жизнь.

- Не иначе, цогские святилища, где они кормят своих богов кровью! кивая на очередной дощатый сарай, на бегу бросил Шык.

Цоги не пытались ускорять свое движение. Они шли ровной цепью, неутомимые и страшные в своем молчании, шли с натянутыми луками, и едва путники, замешкавшись, появлялись на виду у белолицых низкорослых стрелков, как тут же начинали петь огромные луки, и смертоносные стрелы со звоном вонзались в деревесные стволы.