Еремей Парнов - Пылающие скалы

— Ну, коли вы умеете лазать по пальмам… — она не договорила, изобразив лёгкое сомнение.

— К сожалению, не умею… А что, если как следует потрясти?

— Это пальмовый ствол-то!

— Да, пожалуй, не получится, — с сожалением согласился Бурмин.

— И хорошо, что не получится.

— Почему? — удивился он.

— Орех может случайно свалиться на голову. Он, конечно, останется целым, а вот голова…

— Жестокая вы женщина, Светлана Андреевна!

— Я жестокая женщина, — сразу согласилась она, отбив всякую охоту к мечтаниям о первобытном рае. — Пальмовому шалашу я предпочитаю квартиру на двух уровнях в кирпичном доме индивидуальной застройки. Расскажите лучше о ваших токсинах.

— Вас в самом деле интересует?

— Почему нет? Как-никак я тоже занимаюсь морскими животными. Лично вы что надеетесь получить?

— В последнее время я как-то охладел к токсинам. Многие ими занимаются, и, надо признать, куда успешнее меня. Думаю переключиться на медносодержащую органику.

— Вы совершенно правы. Там, где переносчиком кислорода в крови служит не железо, а медь, могут таиться такие резервы, о которых мы даже не подозреваем. Желаю вам всяческого успеха, Валерий Иванович!.. Глядите, ихтиологи возвращаются. — Она небрежно качнула ногой в сторону моря, где на блестящей, как алюминиевый лист, поверхности обозначились чёрные точки. — Кончилось наше островное одиночество. Собирайте манатки, сердечный друг.

— Не знаю, как вам, а мне жаль, — проворчал Бурмин, срывая развешанные на побегах пандануса махровые полотенца.

— Полно, — Светлана бросила на него насмешливый взгляд. — Неужели вы не проголодались? А ведь у нас на ужин трубочки с заварным кремом! Грех пропустить… Замечательный день получился сегодня. Верно?

Она не ждала ответа. Ей и впрямь открылось нечто необыкновенно значительное, чего никак не удавалось выразить в простых словах: обескураживала банальность. Но радость, которую она испытала, когда спешила, изо всех сил работая ластами, к празднично освещённому рифу, осталась в теле. Так бывало в детстве в ночные дожди. За окном неистовствует непогода, бегут редкие прохожие, а ей тепло и надёжно под родной крышей. И сырость залитых мостовых, как холодок того чернильного мрака за косяком взбудораженных рыб, била в ноздри незабываемым запахом пены из водосточных труб.

XXX

Утром повалил мокрый липучий снег. Улицы, заполненные спешащей на службу толпой, потемнели и съёжились. Слепое небо, чёрные тротуары, промозглый туман. Не успевшие облететь деревья торопливо сбрасывали последние листья. Покореженные, с невыгоревшей ещё зеленцой, они прилипали к стеклу телефонных будок, вминались, скользя под ногами, в слякоть.

Малик ожидал Кирилла в скверике возле метро “Дзержинская”. Невзирая на погоду, настроение было приподнятое. Эпопея с изобретением выходила на решающий круг.

Благополучно перебравшись в Академгородок, шеф развил бурную деятельность. Пошли авторитетные письма, заключения экспертов, какую-то важную бумагу направил даже председатель Сибирского отделения. Михаил Владимирович тоже поднажал со своей стороны. О новом направлении заговорили в высших сферах. Создавшаяся благоприятная конъюнктура, возможно, и не вылилась бы в конкретные формы, если бы не случай.

Тесть Малика, рядовой труженик автобазы, оказался в приятельских отношениях с начальником отдела Комитета по делам изобретений и открытий Соскуновым, которому и высказал за кружкой пива всё, что он о его высоком учреждении думает. Пожалуй, именно эта встреча и оказала определяющее воздействие. Тёртый калач Соскунов затребовал заявку и в порядке личной инициативы рассказал о ней помощнику председателя комитета.

Когда обо всём доложили самому председателю, человеку старой партийной закалки и глубокой порядочности, тот устроил разнос и, не пожелав никаких дополнительных отзывов, распорядился разобраться по существу дела на открытом обсуждении. Евгений Владимирович срочно прилетел в Москву и позвонил профессору из нефтяного института. Володя Орлов пообещал привести Герберова.

Сам Малик вновь отбыл на металлургический комбинат, где два конструктора заводского КБ трудились над рабочими чертежами стенда. Назад он вернулся с заключением генерального директора и выплавленным в специальной электропечи слитком. Сталь была сварена из железного порошка и кусков губки, накопленных в бесконечных опытах с кварцевой трубкой. Научная ценность сего наглядного пособия была равна нулю, но наученный горьким опытом Малик возлагал надежды на эмоциональное воздействие. Притом немалые. Слиток был зеркально отшлифован по косому срезу. К нему даже прилагалась рентгенограмма кристаллической решётки.

Только Ланской, увлечённо осваивавший новые земли, оставался пока в стороне. Ему надлежало появиться на авансцене в самый кульминационный момент. По зрелому размышлению, Доровский решил вывести на первый план молодёжь, а самому остаться в качестве мощной поддерживающей силы. Само собой вышло, что докладывать будет Кира.

Он выскочил из арки метро за двадцать минут до начала. Прищурился на падающие хлопья, смахнул с ресниц и пошёл к цветочному киоску, где с рулоном чертежей переминался с ноги на ногу Малик.

— Чего так долго, старик? — Ровнин нетерпеливо кинулся навстречу.

Кирилл молча показал на часы.

— Давай в темпе! Надо ж ещё развеситься.

— Успеем, — успокоил Кирилл. — Всё в норме?

— Пока не знаю наверное…

— От ИМЕПа кто ожидается?

— Громков, конечно. Кто же ещё?

— А директор?

— Кто его знает.

Они скорым шагом завернули за угол в заставленный машинами переулок. Раздевшись в гардеробе, взбежали по высокой мраморной лестнице на второй этаж. В пустынном конференц-зале плавал синеватый сумрак. Малик размотал обёрнутые газетой листы, достал коробочку кнопок и молоточек от детского набора инструментов, чтоб побыстрее вколачивать.

Когда забили последнюю кнопку, Кирилл критическим оком окинул материал. Схема и фотографии установки, таблицы, графики, формулы термодинамических расчётов, спектры электронного парамагнитного резонанса. Вычерчено было образцово. Малик не поленился даже выполнить наиболее важные надписи цветной тушью.

— Впечатляет? — спросил он, самодовольно ухмыльнувшись.

— По-моему, да, — признал Кирилл.

Понемногу стали собираться приглашённые. Пришёл пунктуальный Герберов в сопровождении свежеостепенённого Володи, потом шеф с Зинченко и ещё кто-то незнакомый, очевидно от металлургов. С Громковым, который, оглядывая зал, на секунду остановился на пороге, Малик обменялся молчаливым рукопожатием. Кирилл ограничился сдержанным кивком.