Zero Hour - slip

сицилийское, - Виттория недоверчиво прищурилась, - А тебе зачем?

Он ответил не сразу – сперва зашел в комнату, сел на край ее кровати и подпер голову руками.

- У моей дочери сегодня день рождения. Должен был быть день рождения. Я… Хочу сходить ее проведать.

Находясь в бегах от страшной и всемогущей глобальной организации, Виттория, по всем правилам, законам и банальной логике должна была возмутиться. Воспротивиться. Попытаться объяснить ему, что это опасно.

Но вслух она сказала совсем другое:

- Это далеко?

- Между Латинской и Аппиевой дорогами. Ближе к Аппиевой. Не знаю, осталось ли там хоть что-то, я туда не ходил.

Решение было принято мгновенно.

- Я с тобой. И даже не вздумай спорить. Еще пара дней взаперти – и я просто сойду с ума.

Едва проснувшиеся люди торопились на работу, сжимая в руках маленькие стаканчики с кофе. Машины, скутеры и мотоциклы постепенно забивали дороги, грозившиеся скоро встать в длинные, привычные пробки. Немногочисленные разноязычные туристы, что специально встали пораньше, торопились к достопримечательностям, чтобы снять свое заветное фото без людей вокруг. Совсем скоро их ждало разочарование, но пока их лица светились довольными улыбками.

Для них выход из опостылевшего дома не был роскошью – и зависть душила с каждым шагом все сильнее и сильнее.

- Гай, давай пойдем пешком? – предложила Виттория, проводив очередную сияющую парочку взглядом.

Ей так отчаянно не хотелось возвращаться в опостылевшую до зубовного скрежета квартиру, что она была готова цепляться за любую возможность провести побольше времени подальше от нее.

- Конечно, - отозвался Цезарь, - Я и сам хотел предложить.

- Что, тоже задрало смотреть на эти проклятые стены? – хмыкнула Виттория.

- Ты себе не представляешь, насколько. Даже когда за мной головорезы Суллы охотились, поживее было.

Люди двигались в сторону центра, но им нужно было совсем в другом направлении. Отделившись от толпы, они свернули на широкую древнюю улицу, со всех сторон забитую еврейскими ресторанчиками и магазинами.

В такую рань здесь предсказуемо не было ни души – и можно было спокойно говорить.

- Суллы? – переспросил Виттория, - А с чего он на тебя взъелся?

Идти им было далеко и провести все это время в тишине совершенно не хотелось.

Цезарь хмыкнул:

- Ну, взъелся – это слишком громкое слово. Мне тогда было восемнадцать. Моя семья лет триста не мелькала ни в консульских, ни тем более в триумфальных фастах, и от должности фламина Юпитера, которая пинком под зад вышвырнула бы меня из жизни навсегда меня отделяла только церемония инаугурации, - он заметно поежился на последних словах, - Слишком мелкая рыбешка для того, чтобы на нее взъесться, не находишь?

- Хорошо, допустим, - не стала отпираться Виттория, - Но не просто так же он послал за тобой убийц?

- Не просто, - Цезарь помотал головой.

Каждую каплю информации из него приходилось выдавливать, как будто он совсем не хотел об этом говорить. К его несчастью, ей было совсем наплевать.

- Так почему?

- Я посмел ему не подчиниться, - Цезарь засунул руки в карманы. От веселья на его лице не осталось и следа, - А для него это было самым страшным оскорблением.

Виттория сглотнула и кивнула. Ей уже не нравилось, куда он клонит, но она сама начала этот разговор и винить, кроме себя, ей было некого.

- Что он от тебя хотел?

- Чтобы я развелся с Корнелией.

Серьезность его тона до безумия контрастировала со смыслом его слов.

Удивленное:

- И это все? – сорвалось с губ само.

Цезарь хмыкнул.

- Она была дочерью одного из его злейших врагов. Я был племянником второго. Уже не выглядит так безобидно, не так ли? Когда он шел на Город, никто уже не верил в то, что хоть какие-то законы или негласные правила его остановят. Он уже нарушил все, до которых дотянулся, он уже утопил Италию в реках крови и не собирался останавливаться. Он мог прикрываться какими угодно лозунгами, но правда была в одном. Ему нужна была месть.

Слова тонули в хоре клаксонов. Набережная стояла в сплошной пробке, без начала и конца. Несколько мелких аварий, ссорящиеся в ожидании карабинеров, водители. Город окончательно проснулся, во всем своем хаосе – и контраст со словами Цезаря можно было буквально пощупать.

- Его люди появились на моем пороге раньше, чем он вошел в Город. Я уже думал, что нам конец, но нет. Они просто передали мне, что лично ко мне у него нет никаких претензий и, если я разведусь с Корнелией, то смогу жить спокойно. Не знаю, на что он рассчитывал. Я отказал им, а наутро за мою голову уже была назначена награда.

- Погоди, погоди… - Виттория замахала руками, пытаясь остановить поток непонятной информации, что лился из него, - А почему это вообще было проблемой? Ну вот допустим, ты бы развелся, и…

- Виттория, я ее любил, - он перебил ее на полуслове, - Она была беременна моим ребенком. Только что потеряла отца. К Городу приближался человек, который, вполне вероятно, убил бы ее, и это еще в лучшем случае. Кем я должен был быть, чтобы бросить ее одну в такой ситуации?

Виттория поежилась. Соблазн обвинить в этом прохладу раннего утра был велик, но дело было совсем в другом.

- Извини, Гай, я не это имела ввиду. Просто… - она замолчала, пытаясь подобрать правильные слова, - В моей голове не укладывается, что развод – это может быть важно.

Цезарь только хмыкнул, и было не ясно, можно ли это расценивать как ответ.

- Это были самые страшные несколько месяцев в моей жизни, Виттория. И я сейчас не преувеличиваю. Я постоянно бежал. Не останавливался нигде дольше, чем на одну ночь и никогда не был уверен, пустят меня сегодня на порог, или зарежут, а голову отправят в Рим, чтобы Сулле было что еще прибить к рострам. Родственники, друзья, родственники друзей – не важно. Даже мои собственные рабы в любой момент могли переметнуться и воткнуть нож мне в спину. И я бы даже не смог их за это осудить.

Стройные кварталы относительно новых домов закончились и из-за них выступили очертания древнего храма и окружавших его руин.

- Я говорил тебе, что Сулла отправил за мной головорезов? – неожиданно спросил Цезарь. Виттория неуверенно и аккуратно кивнула, и он продолжил, - Так вот это не совсем