Майкл Муркок - Город в осенних звездах

- Несколько лет назад,-отозвалась герцогиня.-Добраться сюда не так просто, как вам могло показаться.-Она пожала плечами.-По крайней уж мере, здесь я могу оставаться женщиной и не обряжаться мужчиной, что всегда меня раздражало.

Тут появился ливрейный лакей в парике, заплетенном в косицу, и налил нам по бокалу охлажденного лимонада.

- Мой хозяин приносит свои извинения. Он немного задерживается внизу.-Говорил он с явственным иностранным акцентом, может быть, померанским. Черты лица его, крупные, по-юношески энергичные, гармонировали с широким, тяжеловатым лбом и большими руками. Весь облик его создавал впечатление, что его лишь недавно забрали с фермы. Впрочем, вышколен он был прекрасно, и ливрея, сидевшая как влитая на его мускулистом теле, весьма даже шла ему. Либусса вопрошающе поглядела на Клостергейма, движением руки выражая свое нетерпение. Клостергейм погладил пальцами воздух, как будто тем самым имел в виду успокоить герцогиню. Я поднялся, чтобы получше рассмотреть икону на белой стене: триптих, под которым теплились две лампады, работы явно византийской, хотя я и не сумел распознать школу и стиль. На одной створке триптиха изображен был юноша с золотым кубком в левой руке, на другой-дева, воздевшая правую руку с мечом. Лица обоих повернуты были внутрь, к центру триптиха, где фигура с телом женщины, но головою юноши устремлялась с мечом и кубком навстречу громадному зверю, похожему с виду на волка, с горящими золотыми глазами и алого цвета клыками. На заднем плане центральной панели по обеим сторонам от рвущейся в бой фигуры изображены были две крепости, две твердыни на вершинах двух одинаковых абсолютно холмов: одна золотая, другая черная. А в небесах над ними пылали бок о бок два солнца. Алое солнце, точно такое же, как и на левой створке триптиха, и белое-как на правой. Икона эта весьма меня озадачила. Чем-то она меня зацепила, хотя я никак не мог вспомнить легенду, сцены из которой, как очевидно, представлены были на этом странном триптихе. Я все еще изучал его, когда за спиной у меня раздался грудной зычный голос:

- Прошу прощения, друзья мои. Мне пришлось задержаться. Хотите выпить со мной чаю?

Повернувшись, увидел я крупного белобрысого господина в свободной рубахе с аляповатою вышивкой на манер украинской. Его красные шелковые шаровары заправлены были в красные кожаные сапоги; в левой руке он держал изогнутую пенковую трубку. Густую бороду его обрамляла по краю седина, длинные волосы ниспадали на плечи. В голубых его глазах-искренних и дружелюбные-мерцал отблеск того же холодного света, что переполнял глаза Клостергейма. И первым делом он обратился к этому мертвенно бледному отставному жрецу Люцифера:

- Стало быть, вы преуспели в своих начинаниях, дружище. Спасибо большое за извещение.-Он немного понизил голос, словно бы выражая тем самым свою симпатию. Потом Клостергейм представил ему Либуссу, Сент-Одрана и меня.

- Ваша милость,-склонился он над рукою моей герцогини.-Какая честь моему дому. Согласно желанию вашему6 собрание было созвано. Сам я имею честь предложить вниманию вашему свои скромные опыты. Горю нетерпением узнать ваше мнение.

Потом ладонь моя утонула в большой его теплой руке. Я также был расцелован в обе щеки.

- Душевно рад видеть вас у себя.-Он сказал это так, словно давно уже ждал меня в гости. Тот же приветственный ритуал повторился и с Сент-Одраном, но с добавлением:

- Надеюсь, сударь, за обедом вы объясните мне поподробнее принципы воздухоплавания.

- С удовольствием, сударь,-расплылся в улыбке Сент-Одран.-С превеликой охотою, сударь. Вы, стало быть, человек ученый?

- В некотором роде. Я, сударь, можно даже сказать, источник всех огорчений почтенного нашего общества. Зовут меня... о чем Клостергейм, как видно, запамятовал... князь Мирослав Михайлович Коромко.

- Вы из Южной России, сударь?-полюбопытствовал я.

- Кузен мой был гетманом Запорожской Сечи. Служил государыне Екатерине. Полагал сие высочайшею честью. Остальные же запорожцы, как оказалось, были иного мнения на этот счет!-Смех его прозвучал искренне и открыто.-Вы, сударь, знаете Россию?

- Санкт-Петербург. Немного-Москву. Также мне довелось побывать и в Татарии, и в Сибири. Но эти же регионы здесь у вас в Миттельмархе, к сожалению, абсолютно мне неизвестны.

- Мне тоже, сударь. Ни разу там не был. Я и сам тоже не уроженец здешнего царства реальности, просто в погоне за достижениями своего ремесла-или искусства, как его еще называют-я пересек границу между мирами и поселился здесь, не один уже год назад. Ибо алхимию практиковать всего лучше здесь, в Миттельмархе, или, по крайности, я в свое время так думал.

- И вы никогда не стремились вернуться назад?-поинтересовался Сент-Одран, собирая уже информацию, каковая могла бы ему пригодиться при подготовке возможного бегства.

- Мне просто не позволяли, сударь.-Мирослав Михайлович опустил очи долу и, подступив к Клостергейму, провел рукой по груди его и плечам. Тот поморщился и отстранился, не сделав при том никакого видимого движения, точно как кошка.-Вот он, вольный бродяга, который блуждает туда и сюда по желанию, легко и беспечно, как птичка.-При этом он подмигнул мне, однако же было ясно, что он питал искреннюю привязанность к этому капитану в отставке люциферова войска.-Я оплатил свой проезд только в один конец. Клостергейм же, не востребованный ни Небесами, ни Адом, возможно, единственный из всех нас, кому знакомы оба мира. Но они уже скоро сольются и станут едины, верно, герр Иоганнес? Очень скоро, если только все наши планы осуществятся?

- Что?!-изумился Сент-Одран.-Так вот вы что замышляете?! Убрать все барьеры? Чтобы Миттельмарх слился с нашим миром? А что Земля... масса ее увеличится вдвое? А объем? И что тогда станет с другими планетами и светилами?

- Все это принято во внимание,-утешил его русский князь.-На самом деле, сударь, сие слияние двух миров-это не более чем элементарный фокус по сравнению с главною нашею целью.

- Да ну?

- Князь Мирослав,-рассмеялась Либусса,-вы здесь так привыкли к свободному обращению, что рискуете пострадать из-за собственной опрометчивости!

Он вдруг весь как-то сник.

- Прошу прощения, сударь,-поклонился он Сент-Одрану и раскурил свою трубку от огонька одной из греческих лампадок, мерцающих под странным триптихом, причем пыхал трубкой минуты две-три, пока она не разгорелась как следует.-Ну-с,-проговорил он нарочито легким тоном,-старые разногласия, как я понимаю, теперь улажены.

- Они не будут улажены,-возразила ему герцогиня,-пока не установится окончательное Единение. Что-нибудь вы еще видели интересного в этом вашем стекле?