Журнал «Если» - «Если», 2009 № 04

— Что-то заразное?

Голос Родерика повышается.

— Нет, — бурчу я. — По крайней мере, пока нет. Когда-нибудь мы все умрем…

— Тогда в чем же дело? — не унимается Родерик. В этот момент я сознаю, что он не откроет нам внутреннюю дверь, пока не получит ответа.

— Прибор не сработал, — объясняю я, и это чистая правда. — Он не защитил его, хотя меня защитил. Его убила Комната.

— Но как? — почти шепчет Микк.

В данный момент у меня есть только рабочая теория, а я давно уже научилась не делиться своими гипотезами с посторонними.

— Я пока еще не знаю точно, — отвечаю я и, в общем-то, даже не очень лгу. Я действительно не знаю, что именно там случилось, хотя понимаю, что именно запустило механизм убийства.

В этой Комнате находится функционирующая стелс-система. Древняя стелс-система. Не та штука, которую мы изобрели, а того рода, что мы нашли на «Дигнити». Только здесь она работает — и продолжает работать, несмотря на прошедшие столетия.

Поэтому мы не смогли найти энергетический сигнал, как нашли на «Дигнити». Ведь здесь стелс-технология функционирует, скрывая все, включая себя самоё.

Станция не увеличивается в размерах. Просто стелс-защита постепенно разрушается. Внешние части станции движутся в более медленных временных рамках. Внутренняя часть, та, что ближе к стелс-системе, движется с ускорением.

Поэтому и погиб Карл, когда прибор не сработал. Время для него ускорилось. Кто знает, может, тогда он и увидел огни. Время идет, вещи появляются и меняются, как, например, свет давно погасших звезд, который до сих пор движется к нам и виден издалека. По крайней мере, он не умирал в страхе.

А вдруг?! Умирал, думая, что он один в этой большой пустой Комнате.

Думая, что мы бросили его.

Как все остальные души, затерянные в этом ужасном месте.

Мы вносим его внутрь. В условиях настоящей гравитации сделать это труднее. Он тяжелее, чем я ожидала. Родерик и Микк хотят снять костюм, но я их отговариваю.

Мы сделаем это на «Бизнесе».

Мы заполняем судовой журнал, скачиваем информацию, снимаем снаряжение — то есть делаем все, что полагается в конце погружения. При этом все молчат и стараются не смотреть на лежащее на полу тело.

Потом Родерик уходит в рубку. Микк садится рядом с Карлом, словно одним взглядом может вернуть его к жизни. Я вынимаю прибор. Он все еще включен. Огоньки по-прежнему бегут по низу прибора, образуя такой же рисунок, как в тот момент, когда я взяла его у Микка.

Я выключаю его, но тут же включаю снова. И не чувствую вибраций. Ничего, показывающего, что эта штука работает. Ничто не изменяется вокруг меня. Ни колебаний воздуха, ни аудиогаллюцинаций.

Ничего. Совсем как раньше.

Мне следовало бы увидеть в этом предостережение. Но я была слепа.

И виновна в том, что доверилась технологии, принципа которой не понимала.

Через несколько минут скип прибывает на «Бизнес». Родерик посылает сигнал, и мы опускаемся на причальную платформу. Двери за нами закрываются, и начинается обратный отсчет, пока идет восстановление атмосферы внутри причала.

Пока еще никто, кроме нас, не знает о смерти Карла. Никто не знает, как блистательно мы провалились.

Я говорю Родерику и Микку, что Карл должен остаться на скипе. Мы пошлем кого-то из команды вынести его, а я пока просмотрю заполненные им документы, чтобы мы смогли позаботиться об останках согласно его последней воле.

Я также приказываю им не слишком распускать языки до сегодняшнего вечернего совещания в салоне. Потом я беру прибор, сую портативный компьютер в карман и покидаю скип. Я должна первой встретиться с командой и рассказать о катастрофе.

Мой отец и Райя стоят у двери. Рядом никого больше нет, и у меня складывается отчетливое впечатление, что они помешали прийти остальным.

Отец улыбается. Райя с надеждой смотрит на меня. Они каким-то образом пронюхали, что мы были в Комнате. Куда деваются все мои добрые намерения? Я швыряю в них прибор.

— Эта чертова штука не сработала.

Прибор катится по полу. Отец пристально смотрит на меня. Райя нагибается, чтобы подобрать прибор. Выпрямившись, она недоуменно хмурится.

— Почему же не сработала? Ведь ты здесь.

— Я-то здесь. Но Карл погиб.

— Карл?!

Райя поворачивается к отцу, словно он один понимает, о чем я толкую.

Нужно отдать ему должное, он действительно понимает.

— Ты позволила Карлу войти в Комнату?

— Я ничего не могла ему позволить! — рявкаю я. — Он здесь капитан! Вернее, был капитаном. Но я не поправилась.

— Он сам решил идти. Еще прошлой ночью.

— Ты позволила ему? — повторяет отец.

За спиной слышится стук захлопнувшейся двери скипа. Очевидно, Родерик и Микк собираются присоединиться к нам. Но они останавливаются в нескольких шагах.

— Как это безответственно с твоей стороны, — потрясает прибором Райя. — Я дала прибор тебе с настоятельным пожеланием воспользоваться им.

— В самом деле? — спрашиваю я. — А по-моему, ты дала его мне, чтобы кто-то смог войти в Комнату и вывести твоего отца, что, кстати, невозможно.

— Но должна была идти ты! Это основа нашего соглашения. — Она снова тычет в меня прибором. — Должна была идти ты!

Она не реагирует на сообщение о своем отце! Может, не поняла меня?

— То, чего хочешь ты, — выговариваю я медленно, словно обращаясь к непонятливому ребенку, — невозможно. Твоего отца нельзя вернуть. Почему те, кто входил туда раньше, ничего тебе не объяснили? Не сказали, что эта проклятая Комната совершенно пуста?!

— Не мы виноваты в его гибели, — шипит она. — Ты не следовала моим инструкциям.

На этот раз она точно меня расслышала. И, очевидно, ей совершенно все равно. Она знала, что в этой Комнате. Знала, что ее отца… или чего-то, вроде призрака отца… там нет и быть не может. Я выхватываю у нее прибор.

— Что случится, если я разобью эту штуку?

— Не стоит, — говорит отец, но без всякого испуга. Он смотрит мне в лицо. Не на прибор в моей руке.

Я поворачиваюсь и швыряю его Микку. Он ловит предмет и удивленно вскидывает брови. И держит его так, словно сейчас обожжется. Хотя прибор даже не нагрелся.

Я начинаю надвигаться на отца.

— Объясни-ка, что здесь в действительности происходит?

— Тебе полагалось войти в Комнату, — повторяет он.

— Я и входила. Вошла и вынесла тело друга.

— Он почти мумифицировался, — вставляет Родерик дрожащим голосом. — Что с ним сделали?

Отец смотрит сначала на меня, потом на Райю. Она таращится на Родерика.

— Они входили вдвоем? Вместе? — уточняет она.