Михаил Ахманов - Посланец небес

– Эй, отродье паца! – рявкнул стражник. – Прекрати!

– Я рапсод, – с достоинством сказал Тревельян.

– И что с того?

– Рапсод должен упражняться в своем искусстве. Иначе как я буду петь на пирах и увеселять людей?

– Теперь ты никого не будешь увеселять, – сообщил стражник. – Никого и никогда.

– А разве вы, обитающие в этой крепости, не люди? – спросил Тревельян и, не дождавшись ответа, снова запел.

И пел, с перерывами на еду и сон, целых восемь дней. Пел, большей частью, древние земные песни, «Интернационал» и «Янки дудль», «Дубинушку» и «Долог путь до Типперери», «Очи черные» и «Боже, царя храни». Пел во весь голос, и от того стража не слышала, как он шаркает ногами, ползая по стенам, и иногда свергается вниз с шестиметровой высоты. Стены темницы сложили без раствора из плотно пригнанных друг к другу плит, но все же между ними были щели и трещины, где поменьше, а где и побольше. Большие Тревельян аккуратно расширял своим лазером, совсем чуть-чуть, чтобы только зацепиться пальцами. Влезть наверх по стенке не составляло для него труда, но дальше шел потолок, и из самой удобной позиции до люка оставалось около метра. План его был таков: в то мгновение, когда откинут крышку, уцепиться за стражника, рвануть наверх и, пользуясь всеобщим ошеломлением, вырубить охрану. Вряд ли пищу разносили целым взводом, а успокоить троих-четверых он смог бы в полной тишине и быстро. Дальше действовать по обстоятельствам, либо бежать, либо остаться и переловить тюремщиков. Ему казалось, что это тайное узилище в лесу невелико – может, сидят тут несколько особо ценных заключенных, а сторожат их ленивые мерзавцы числом десятка два. Повязать бы их, не пуская кровь, и добраться до лютни… Лютню с пугалкой и передатчиком он бросить не мог.

План был вполне реален за исключением единственной проблемы: он пока что не придумал, как закрепиться у потолка, чтобы пролезть в люк с необходимой быстротой. Нужна надежная опора, а где ее сыщешь на гладком потолке? Разорвать пончо и сделать петлю? Но как закрепить ее поосновательней?.. Тревельян размышлял на эти темы, распевая во весь голос: «Сижу я на нарах в темнице сырой, вскормленный в неволе орел молодой». Однако песня древних террористов не подсказала выхода, и он перешел к классическим ариям, исполнив «Сатана там правит бал» и «Паду ли я, стрелой пронзенный». Затем ему вспомнились Чарейт-Дор и Лидочка, младший пилот-навигатор с «Пилигрима». Потянуло к любовной лирике, и Тревельян начал было «Я встретил вас», но тут наверху послышались странные шорохи. Он смолк, прислушался и, не услышав ничего, вжался в угол и приготовил на всякий случай свой лазерный хлыст.

Лязгнула крышка люка, и сверху свесился человек. В отблесках факелов Тревельян разглядел его лицо – широкоскулое, бледное, лишенное всяких следов растительности. Безволосый! Воин, несомненно… Убийца? С шести метров он не мог достать его хлыстом, но если солдат спрыгнет в камеру…

– Ивар? Ты где? Я ни черта не вижу, – раздался знакомый голос, а вслед за ним сверху упала веревка. – Вылезай! Быстрее!

К люку Тревельян взлетел как выпущенная из клетки птица. Там, в нешироком коридоре, валялись тела трех стражников, стояла корзинка с кувшином и сухой лепешкой и с пронзительным писком метался под каменными сводами Грей. Завидев хозяина, он тут же рухнул к нему на плечо, потерся о щеку мохнатой мордочкой и довольно заурчал. Безволосый солдат прикоснулся к браслету на предплечье, что-то щелкнуло, и перед Тревельяном возник Хьюго Тасман. Они обнялись.

– Не удивляйся, у меня проектор, – сказал Тасман, демонстрируя свой браслет. – Тут оказалось девять олухов, и каждый теперь присягнет, что на них напал какой-то бешеный дикарь. А Уго-Тасми сейчас на своем корабле, болтается у побережья и, очевидно, ловит рыбку… С ним верная команда, и парни точно знают, что хозяин никуда не отлучался. – Его зубы сверкнули в усмешке. – Так, на всякий случай…

– А эти что? Мертвы? – Тревельян покосился на стражей.

– Ну почему же? Как сказал один из местных властелинов, к исполняющим долг относись с почтением… – Приподняв край туники, Тасман показал кобуру с парализатором. – Придут в себя через пару часов и вспомнят безволосого бандита. А мы тем временем… – Он включил и тут же выключил браслет, превратившись на секунду в уроженца запада, по виду – богатого купца.

– Мнится мне, что ты не только КПЖ с генератором утащил, – заметил Тревельян. – И много у тебя таких забавных штучек?

– На мой век хватит. Пошли!

В конце коридора была крутая лестница, и, судя по ее длине, камеры располагались в глубоком подземелье. Поднявшись на несколько ступенек, Тревельян оглянулся и спросил:

– Тут кто-то еще есть? Другие узники?

– Никого, кроме тебя. – Лицо Тасмана стало задумчивым. – Слышал я о таких секретных апартаментах, но видеть не видел… Здесь обычно те сидят, кто не вписался в легальное правосудие. Вины как будто нет, вешать не за что и в Висельных Покоях тоже держать неудобно, а все же надо изолировать. К примеру, слишком любопытного рапсода.

– Люди, которые меня схватили… Ты что-нибудь о них знаешь? Может, они с Братством связаны?

– Может, и связаны, но об этом мне ничего не известно. А люди, думаю, из Ночного Ока, тайной имперской службы, что разрешает по-тихому всякие проблемы. Кое-кого я даже лично знаю… – Тасман поднимался по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек. – Я ведь, Ивар, почему забеспокоился? Есть у меня надежные помощники, плачу им золотом за каждую услугу, можно сказать, своя агентурная сеть в Семи Провинциях. Один за тобой присмотрел, когда ты в карету садился, и тех четверых описал, что были с тобой, другому я велел встречать тебя в Мад Дегги, о чем передали барабанами…

– Через сигнальные вышки? Разве такое возможно? – спросил удивленный Тревельян.

– Возможно, все возможно, если платишь. Ну, отбарабанили мне, что ты не прибыл. Очень подозрительно, учитывая вид твоих попутчиков… Ну, а потом зверюшка твоя прилетела, умница шерр! Яхту нашел, спустился прямо мне на плечи и как заверещит! Показал дорогу, и вот я здесь.

– Умница шерр… – повторил Тревельян благодарно, поглаживая мягкую шерстку. Грей пискнул – он был чуток к ласке.

Они поднялись в каземат с массивной, прочной дверью, сейчас распахнутой настежь. Тут, между лавкой и топчаном, лежали еще двое охранников, и на одном Тревельян обнаружил свой пояс с кинжалом, а на другом – наушные украшения. Мешок нашелся на полке, вделанной в каменную стену, но в нем были только лютня и принадлежности для разжигания огня. Плащ, шкатулка с медальонами, фляжка и даже пергамент с манускриптом С’Трелла Основателя исчезли, не говоря уж о деньгах, экспроприированных Важными Бакенбардами.