Константин Мзареулов - Хорек в мышеловке

— А вот это было умно… Я имею в виду ридера за стеной. Наверное, вы правы — дилетант всегда проигрывает профессионалам.

— Не переживайте слишком сильно, — мягко посоветовал Парадокс. — В конце концов проиграли-то вы не врагам. Пора бы понять, что мы с вами — союзники. Мы добиваемся одной цели, но разными способами. В таких случаях разумнее объединить усилия.

— Что вы знаете о моих целях? — пробормотал Комов.

— Сейчас узнаем больше, — отрезал Тарантул.

Полуматериальная радужная пленка, затянувшая дверной проем, снова лопнула, впустив в мой кабинет Сашу Солембу, который недаром считался самым сильным телепатом Ойкумены. Признаюсь, я немного побаивался, как бы Резиденту не вздумалось затереть память ридера, однако обошлось — сломленный нашими общими стараниями Комов прекратил сопротивление.

В тот момент мы наивно полагали, что хорошо представляем себе, чего хотят Странники и зачем они держат на Земле своего агента влияния. Однако Солемба поведал нечто иное, о чем никто из нас даже не догадывался. Оказывается, пресловутые ИВУ вовсе не собирались учить человечество, как нам следует жить. Напротив, ВСЦ хотели подсказать нам, как не следует жить.

— …И Странники, и Рейнджеры за свою слишком долгую историю допустили слишком много ошибок, приводивших к социальным и прочим катастрофам, — монотонно журчал голос Солембы. — Теперь они пытаются предостеречь молодые цивилизации от повторения этих опасных решений. Беда лишь в том, что обе ВСЦ по-разному оценивают некоторые события. Из-за этого тайные представительства сверхцивилизаций постоянно вступают в конфликты…

Саша рассказал, что на первых порах в число прочих задач Резидента входило заметание следов — Комов должен был всеми силами предотвратить непосредственный контакт человечества с ВСЦ. Однако в середине 60-х Рейнджерам удалось на время прервать канал связи между Резидентом и Странниками. И тогда Комов бросился на Саулу и Надежду, рассчитывая проследить трассы подпространственных тоннелей.

— В те дни фигурант хотел только одного — снова встретить Ментора, который приобщил его к культуре Странников, — по-прежнему без эмоций говорил ридер. — Мы не способны понять, какое это наслаждение — общаться с высшим разумом.

— Прекратите эту пытку, — взмолился вдруг Резидент. — Вы уже знаете больше, чем вам нужно.

По лицу Комова было видно, что продолжение разговора ему неприятно. Тахорг сделал знак рукой и попросил Сашу надиктовать все, что он сумел прослушать. Затем шеф принялся распределять между нами задания. Мы надеялись, что Резидент проявит хоть минимум благоразумия и добровольно пойдет на сотрудничество. Увы, этого не случилось.

— Наш поединок еще не закончен, — буркнул Комов.

— В каком-то смысле… Но лично я предпочел бы в следующий раз вести переговоры не с вами, а с вашими…— Тахорг сделал паузу, подбирая подходящее определение. Кажется, он искал наименее обидный синоним слова «хозяин».-…с вашими старшими друзьями.

Скорчив презрительную гримасу, Комов поднялся из кресла, явно собираясь уходить. Я сказал ему вслед:

— Неужели вам не хочется узнать имя своего главного оппонента?

— Вы имеете в виду себя, или своих…— Комов тоже помолчал, явно пародируя недавнее раздумье Тахорга,-…или своих начальников?

— Нет, я имею в виду резидента Рейнджеров. Может быть, поработаем вместе?

Комов ответил с жалостью в голосе:

— Ни черта вы не понимаете. Как просто было бы жить, заключайся проблема в одних только Рейнджерах!

— А кто еще?

Не ответив, Комов направился к выходу. Помнится, я подумал, глядя в его ссутулившуюся спину: «Он вернется». И действительно, Комов вернулся с полдороги. Видно было, что старик буквально кипит от злости. Он заговорил голосом, полным яда:

— Ваша контора всегда любила присваивать своим безобразиям красочные названия. Любопытно было бы узнать, как вы назвали акцию по моему устранению. Может быть, «Граф Монте-Кристо» или «Осиновый кол»?

Тонко улыбнувшись и даже не стараясь скрыть торжествующих интонаций, Тахорг любезно сообщил:

— Наши покойные учителя Экселенц и Тирекс очень любили Дюренматта. И операцию против вас назвали «Судья и палач».

Комов дернул щекой и ушел, пробив плечом мембрану. Равнодушно пожав плечами, Тахорг сказал:

— Вернется. Смирится с поражением и вернется. Наверняка он понимает, что мы — не враги. Ни ему, ни его любимым Странникам.

Конечно, он вернулся, хотя это случилось много позже. А в тот момент у меня не было уверенности, что Комов согласится работать с Галбезом. Могло бы случиться иначе.

Если на других мирах проваливается земной агент из числа аборигенов, мы иногда вытаскиваем своего неудачливого помощника. Нельзя было исключить, что Странники тоже захотят изъять Комова с Земли. Тогда мы уже догадывались, что где-то в Галактике есть планеты, на которых Странники и Рейнджеры расселяют младших братьев — планета, на которой живут генерал Родригес, капитан Репнин и тысячи других людей, саракшианцев и прочих носителей разума, которые понадобились ВСЦ для каких-то недолгих экспериментов, а затем были эвакуированы в целях сохранения секретности…

…Я не слишком внимательно слушал, как коллеги обсуждают перспективы открытого контакта с гуманоидными расами Саракша, Беллерофонта и Гиганды. Кажется, они обращались ко мне, но ответа не дождались. Я рассматривал голограмму внешнего обзора, на которой Комов, не оборачиваясь, тяжко плелся в сторону станции Нуль-транспортировки. Усталый сутулый старик, в одночасье потерявший все, что создавал на протяжении долгих десятилетий. Было невероятно жаль человека, к которому я никогда не испытывал неприязни, а тем более настоящей ненависти, но которого раздавил и сломал, потому что так было нужно.

Месяц с небольшим назад, когда ситуация стала кристально ясной, я отчетливо понял, что Резидент не капитулирует, но будет драться до конца. И тогда я нанес точно выверенный удар по его ахиллесовой точке, которую не смогли защитить ни воды Стикса, ни всемогущество сверхразума. Короткий доверительный разговор, тонкая игра на болезненном самолюбии чрезмерно амбициозного инспектора — и Тойво, поддавшись порыву, присоединился к люденам, а Резидент потерял единственного родного человека в этом враждебном мире. Такого потрясения он выдержать не смог и сломался, став легкой добычей монстра, внезапно восставшего из саркофага Галбезопасности.

Никогда и никому я не расскажу о поступке, который совершил во имя абстрактного принципа целесообразности, а теперь не могу разобраться, как следовало поступить, исходя из не менее абстрактных принципов этики. О людях моей профессии знают не больше, чем мы сами того хотим, а я вовсе не желаю, чтобы потомки знали слишком много. Родригес был прав, а потому никто не увидит этот файл — я так решил…