Артур Кларк - Пески Марса. Остров дельфинов (романы)

Ураган нанес лишь материальный ущерб. Все линии электропередачи были порваны, но исправить их — дело несложное. Куда более печально, что из строя выведена электростанция. Ее разрушило дерево. Ураган выворотил его с корнями, оно, кувыркаясь, пронеслось по воздуху добрую сотню метров и наконец ударилось о здание станции, как гигантская дубинка. Катастрофа не пощадила и вспомогательную дизельную установку.

И все же худшее было еще впереди. Среди ночи, опровергая все прогнозы, ветер изменил направление. Он задул с востока и атаковал остров со стороны, которая считалась защищенной. Половина рыболовного флота погибла в море, остальные суда выбросило на берег и разнесло в щепы. «Летучая рыба», полузатопленная, лежала на боку. Судно еще можно было спасти, но для того, чтобы «Летучая рыба» смогла выйти в плавание, требовалось несколько недель труда.

Однако, несмотря на весь этот разгром и хаос, никто не выглядел подавленным. Сначала это поразило Джонни, но потом он понял, что ураганы — неотъемлемая часть жизни Большого барьерного рифа. Всякий, кто решился обосноваться там, должен быть готов уплатить за это цену, назначенную самой природой. А у тех, кого это не устраивало, оставался простой выход: они всегда могли переехать куда-либо в другое место.

Профессор Казан выразил ту же мысль другими словами, когда Мик и Джонни разыскали его у бассейна дельфинов, где он осматривал поваленную изгородь.

— Возможно, придется потерять с полгода, — сказал он. — Но мы свое наверстаем. Оборудование всегда можно заменить, незаменимы лишь люди и их знания. А мы сохранили и то, и другое.

— Что с ОСКАРОМ? — спросил Мик.

— Будет спать, пока мы снова не получим энергию и не разбудим его. Ячейки его памяти невредимы.

«Значит, какое-то время уроков не будет, — подумал Джонни. — Даже и этот злой ветер все-таки принес кое-что хорошее…»

Хорошее! Но он нанес и такой урон, который пока еще никто не мог оценить — никто, кроме сестры Тесси. Эта большая деловитая женщина как раз осматривала в полном отчаянии размокшие остатки медикаментов.

Еще кое-как она справлялась с простыми порезами, ушибами и даже переломами — этим она занималась с самого рассвета. Но все более серьезное находилось за пределами ее возможностей. У нее не осталось ни единой целой ампулы пенициллина, ни единой ампулы, которой можно было бы доверять.

А холод и другие невзгоды, принесенные штормом, заставляли ее подумывать о простудах, лихорадке и, может быть, даже о более страшных болезнях. Что ж, ей надо, не теряя времени, затребовать по радио свежий запас медикаментов.

Она быстро составила список лекарств, которые, как она знала по опыту, понадобятся ей в ближайшие несколько дней, и побежала на узел связи. Там ее ждал второй удар.

Два обескураженных техника-электронщика калили на примусе свои паяльники. Вокруг них валялись перепутанные провода и ломаные стеллажи для инструментов, изувеченные сучьями пандануса, пробившего крышу.

— Извини, пожалуйста, Тесс, — сказали они, — но если нам удастся установить связь с материком к концу недели, то и это будет чудом. А пока нам придется вернуться далеко назад — к дымовым сигналам.

Тесси призадумалась.

— Я не могу рисковать, — сказала она, — Необходимо отправить на материк судно.

Оба техника горько засмеялись.

— Слыхал, чего она хочет? — сказал один другому. — «Летучая рыба» лежит кверху килем, а все другие суда пришвартовались к деревьям посреди острова.

Выслушав эти сообщения, правда, немного — но совсем немного — преувеличенные, Тесси почувствовала себя более беспомощной, чем когда-либо с тех пор, как она, еще совсем неопытная практикантка, получила ужасный нагоняй от сестры-хозяйки. Бедной Тесси оставалось надеяться лишь на то, что никто не заболеет, пока не восстановится связь.

Но к вечеру на одной из многих поврежденных ног, которые ей пришлось врачевать, появились признаки гангрены. А вскоре к ней пришел профессор, бледный и дрожащий.

— Измерь-ка мне температуру, Тесси, — сказал он. — У меня, кажется, жар.

Еще не наступила полночь, а ей уже стало ясно, что профессор заболел воспалением легких.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Весть, о том, что профессор Казан серьезно болен и лечить его нечем, вызвала больше тревоги, чем все убытки, причиненные ураганом. Тяжелее всех переживал известие Джонни.

Ведь остров — хоть он и не очень над этим задумывался — стал для него родным домом, которого он никогда не знал, а профессор заменил ему отца, которого он почти не помнил. Именно здесь он обрел чувство уверенности, к которому так давно и сильно, правда, подсознательно, стремился. Теперь это чувство оказалось под ударом, потому что никто не мог послать радиограмму через каких-нибудь сто миль морского пространства — и такое в век, когда спутники и планеты переговаривались между собой!

Всего лишь сотня миль! А ведь прежде чем попасть на остров, он сам проплыл больше…

Вспомнив об этом, Джонни вдруг понял — совершенно отчетливо, без всяких сомнений и колебаний, — что именно он должен сделать. Дельфины доставили его к острову, пускай теперь проплывут с ним остаток пути до материка.

Он был уверен, что Сузи и Спутник смогут, поочередно ведя на буксире акваплан, преодолеть стомильное расстояние не больше чем за полсуток. Это подведет итог всем тем дням, которые они провели вместе, исследуя окраины рифа и охотясь. Рядом с друзьями-дельфинами он чувствовал себя на воде в полной безопасности. Они угадывали все его желания, даже без коммуникатора.

Джонни вспомнилась одна из их прогулок. Тогда с ними был и Мик. Сузи тащила тяжелый акваплан, на котором сидел Мик, а Спутник буксировал небольшой акваплан Джонни. Так они перебрались на соседний риф, окаймлявший остров Рек. До него было миль десять, и плыли они чуть подольше часа, причем дельфины не спешили.

А вдруг все, что он придумал, дурацкий самоубийственный бред? Посоветоваться можно только с Миком, он единственный, кто поймет. Любой другой островитянин, без сомнения, задержит его, если проведает о таком плане. Что ж, надо отправляться в плавание прежде, чем кто-нибудь узнает.

Мик отнесся к замыслу именно так, как и ждал Джонни. Совершенно серьезно, однако не обрадовавшись.

— Уверен, что это выйдет, — сказал он. — Но ты не должен плыть один.

Джонни покачал головой.

— Я уже думал, — ответил он. Действительно Джонни обдумал и это; в первый раз в жизни он порадовался тому, что так мал ростом. — Помнишь наши гонки? — сказал он Мику. — Много ли раз тебе удалось выиграть? Ты слишком большой и только задержишь нас.