Тим Пауэрс - Ужин во Дворце Извращений

— Он… убил Нортона Сойера, — сообщил Бёрроузу МакЭн, и голос его чуть дрогнул от неподдельного ужаса.

— Это правда? — спросил Бёрроуз.

— Более или менее.

Барбара остановилась за спиной у Риваса и положила руки ему на плечи.

— Он перерезал Сойеру горло, — сказала она. Бёрроуз явно колебался.

— Возможно, все мы уже не совсем те, какими были две недели назад, — сказал он. Взгляд его неуверенно скользнул с Риваса на большой старый дом, на окружавшие его виноградники, и Ривас запоздало понял, что Бёрроуз и его люди готовятся к отъезду, чтобы укрыться в городских стенах, и что скоро этот дом и эти виноградники могут оказаться захваченными сан-бердусской армией.

— Спасибо за мою дочь, — вздохнул Бёрроуз. — А теперь, прошу вас, уезжайте.

Ривас вскинул голову и посмотрел ему за спину.

— Кажется, мистер Монтекруз имел что-то сказать мне.

Монтекруз поднял голову, потом отпустил Уранию и подошел к фургону. Походка его была неуверенной, словно ему по необходимости приходилось принимать участие в плохо отрепетированном ритуале. Наконец он остановился и бесстрастно посмотрел на Риваса.

— Вы оскорбили меня.

Завернутый в одеяло Ривас улыбнулся.

— Вы правы. Оскорбил.

— Я… я должен требовать удовлетворения.

— И я вам его даю, — сказал Ривас. — Я приношу вам извинения. Я был не прав, говоря те слова. То, что вы мне сказали тогда, что подтолкнуло к оскорблению, было справедливо, потому и задело меня так. — Ривас развел руками. — Вы были правы. Я был не прав. Вот что я хотел сказать.

МакЭн смотрел на Риваса, не веря своим глазам. Монтекруз совершенно растерялся.

— Вы трус, — произнес он громко, но без должной уверенности.

— Нет, не трус, — возразил МакЭн. В ночном воздухе гудели насекомые.

— Нет, — устало вторил ему Ирвин Бёрроуз. — Он не трус. Пожалуйста, уезжайте, — повторил он Ривасу.

— Adios, — сказал Ривас. — До свидания, Ури.

Ответа не последовало. МакЭн послал лошадей прямо и по кругу, стараясь не зацепить другой фургон. В доме горели огни, но занавески уже поснимали, и, проезжая мимо центральных окон, Ривас заглянул в столовую залу. Вся мебель исчезла, и помещение показалось ему незнакомым. Наконец МакЭн направил фургон вниз по спускающейся с холма дороге и налег на тормоз.

— Видишь вон те кусты справа? — вполголоса спросил у него Ривас. — Напомни мне сегодня же рассказать тебе, чем я занимался за ними.

Эпилог

В полдень следующего дня Ривас сидел на крыше своей квартиры, сжимая гриф своего нового пеликана и водя смычком по струнам.

Выходило не так уж и плохо. Поначалу у него получался только писк, на который отзывались возмущенным лаем все соседские собаки, но теперь он научился держать смычок увечной рукой… хотя заняться перебором у него пока не хватало духу.

Он прислонил инструмент к подбородку, чтобы освободить правую руку, взял с пола из-под кресла кружку пива, поднял ее… и чертыхнулся.

— Мне взять у тебя что-нибудь? — сухо спросила Барбара.

— Э… пеликан.

Она встала из плетеного кресла, подошла к нему и взяла инструмент за гриф.

— Спасибо, — сказал он.

Откинув наконец голову назад, он сделал большой глоток пива, сохранившегося в тени под креслом вполне прохладным. Потом поставил кружку и снова взял пеликан.

Он сделал глубокий вдох и наиграл первые ноты «Пети и Волка». Не так уж и плохо, подумал он.

— Ты ведь это насвистывал тогда? — спросила Барбара. — В тот вечер.

— Совершенно верно, — ответил Ривас. Он ощутил на груди тяжесть нагретого солнцем медальона и вспомнил утро вчерашнего дня, когда, накрепко привязав Уранию к койке, он заставил Барбару выйти и набрать для него балансировочных грузиков с дюжины гниющих на обочине автомобилей. Когда она вернулась с пригоршней свинцовых грузов, он помог ей расплавить их, а потом проследил, как она расплющила полученную отливку в лист свинца, в который они и завернули кристалл.

— Ури притихла, когда мы обвернули кристалл, — заметила Барбара. — Значит, свинец останавливает его… влияние?

Ривас пожал плечами.

— Возможно. Вообще-то я просто хотел прикрыть его от радиации, которая делает его сильнее. — Он прищурился на солнце. — Тепло, кстати, тоже, хоть и слабее. Возможно, его лучше погрузить в холодную воду.

Барбара пожала плечами.

— Жаль, что ты не можешь просто выбросить его.

— Ты ведь хочешь этого не больше, чем я. — Он предполагал, что все, что могло остаться от хемогоблина, тоже находилось здесь.

Барбара поерзала, поудобнее устраиваясь в кресле.

— Ты говорил, что качество еды в городе быстро упадет, — напомнила она ему. — Который час?

Ривас ухмыльнулся и опустил инструмент.

— Ну, не раньше, чем нас по-настоящему осадят, — уточнил он. — Я думаю, сейчас они обирают поля и сгоняют весь скот в районе Южных ворот, так что ближайшие пару дней — пока скоропортящееся не испортится — мы будем питаться лучше, чем обычно. Но ты права, пора обедать. — Он встал — почти не пошатнувшись — убрал пеликан в футляр, сунул смычок в специальную петлю и поднял его за лямку.

— Что, ты берешь его с собой?

Он сделал было движение поставить футляр на пол, но передумал и снова выпрямился. Лицо его чуть покраснело.

— Ну, — осторожно возразил он, — никогда ведь не знаешь. Может, меня попросят сыграть.

Она помолчала немного, но все же улыбнулась в ответ, и если глаза ее и были немного яснее обычного, слез в них, по крайней мере, он не увидел.

— Ну да, — насмешливо согласилась она. — И к тому времени ты уже так наберешься пива, что ни одной ноты верно не возьмешь.

— А потом упаду со сцены, — согласился он, — подтвердив тем самым все, что обо мне говорят.

— На такое следовало бы продавать билеты заранее.

Они спустились по лестнице — Ривас при этом пообещал себе, что через неделю будет перепрыгивать через две ступеньки, а завтра же перестанет цепляться за перила, — и двинулись в направлении Спинка.

Она покосилась на него.

— Ты собираешься оставить бороду?

Ривас ощупал заросший подбородок.

— До конца осады, пожалуй, да. Некоторое время всем будет жаль переводить горячую воду и острые лезвия на ерунду.

— Пожалуй, старине Джо Монтекрузу можно позавидовать, — заметила Барбара.

Ривас рассмеялся в ответ.

— Тоже верно. Некоторое время лысые мутанты будут иметь самую аристократическую внешность в городе. Уверен, Ури это послужит утешением.

— Как думаешь, долго продлится осада?