Николай Дубов - Колесо Фортуны

И она, не обинуясь, высказывает Фике свою досаду.

Чтобы достигнуть желанной цели, к великой княгине приставляется обер-гофмейстериной двоюродная сестра императрицы и ее любимица Марья Гендрикова, выданная замуж за камергера Чоглокова. Обер-гофмейстерина должна влиять на великую княгиню своим примером и, согласно инструкции, составленной Бестужевым, внушать ей, что она "возвышена в императорское высочество"

ни по каким другим причинам, кроме одной - "дабы империи пожеланный наследник" был произведен на свет... Увы - ни от каких внушений дети не рождаются, а инструкция тоже не заменяет мужа.

Между тем и к Фике приходит любовь. Для начала - с лакеем... Что поделаешь, если ей семнадцать, муж - не муж, а мужнин камер-лакей Андрей Чернышев так статен и пригож? Нужно отдать ей должное: Фике всегда расплачивается с аккуратностью немецкой лавочницы. Потом она будет платить избранникам баснословные наградные, а однажды, боясь его, предложит бывшему возлюбленному миллион рублей отступного. Начало очень скромное Андрею Чернышеву она дарит часы и шпагу за доставленное счастье. Оно длится недолго:

возникают подозрения, Чернышева и двух его двоюродных братьев, тоже лакеев, сажают под арест, а после двухлетнего следствия все трое высылаются на Оренбургскую линию. На смену Чернышеву-лакею приходит другой Чернышев, Захар, уже граф и камер-юнкер. Потом наступает черед тоже графа, но уже камергера...

Проходит семь лет, а горячее желание императрицы и главный пункт инструкции Бестужева остаются невыполненными - наследника нет как нет. После очередного нагоняя от императрицы обер-гофмейстерина Чоглокова затевает с великой княгиней очередной разговор "по душам". Она долго плетет о добродетели, супружеском долге и вдруг делает несколько странный вывод: иногда, мол, соображения высшего порядка допускают исключения из правила. Фике слишком умна и осторожна, чтобы отрицать или соглашаться. Тогда Чоглокова от высоких материй переходит к практике: не может быть, чтобы ей, великой княгине, никто не нравился. Кто же - Нарышкин или Салтыков? И уж совсем напрямик добавляет - от нее, Чоглоковой, затруднений великой княгине в этом деле не будет...

Что ж, юный камергер Сергей Салтыков, по мнению Фике, "прекрасен, как день", и хотя он всего два года назад женился по любви, это не мешает ему пылать страстью и к великой княгине. 20 сентября 1754 года у Фике рождается сын, духовник нарекает его Павлом, повитуха пеленает младенца и уносит. "Весь народ" тут же принимается ликовать и праздновать рождение наследника русского престола и предается ликованию вплоть до великого поста. А Сергея Салтыкова через семнадцать дней после рождения наследника посылают с этой радостной вестью к шведскому двору, потом его отправят представителем России в Гамбург...

Только через сорок дней видит Фике ребенка во второй раз. Нерасторжимая на всю жизнь, кровная связь между матерью и ребенком образуется в первые часы и дни из жестоких мук, счастья, панических тревог и нежных забот. Вот он уже живет не в ней, отдельно, сам по себе, но еще не только глазами и ушами она видит и слышит его, а чувствует, ощущает всем телом, каков он, что с ним, и в любом хоре орущих грудников безошибочно отличает голос своего. Родившиеся у детской колыбели страх и нежность мать пронесет до могилы. У Фике, едва затлев, они гаснут навсегда. Извиваясь в свивальнике, как червяк, краснолицый младенец надсадно кувакает, а она не испытывает к нему никаких чувств. Она даже не может с уверенностью сказать, не знает он ли это? ее ли сын?

Но боже упаси, чтобы это заметили окружающие! И Фике вполне натурально изображает растроганность и "матернюю любовь". Это дается тем более легко, что продолжается недолго, а в будущем встреч с сыном не будет по нескольку месяцев.

Итак, единственная цель, ради которой Фике из захолустной безвестности "возвышена в императорское высочество", достигнута. Императрица успокаивается - преемственность престолонаследия Петровой линии утверждена, теперь соперничество провозглашенного в младенчестве императором Иоанна, сына Анны Брауншвейгской, не опасно. О воспитании Павла она позаботится сама, чтобы и признака не было немецкого духа, которым так безнадежно заразили племянника.

Племянник о младенце высказывается в узком кругу друзей кратко и столь определенно, что приводит в смущение и этих вояк, не склонных к тонкости чувств и деликатности выражений. Правда, получив подарок в виде ста тысяч рублей за отеческие, так сказать, труды, Петр Федорович приходит в прекрасное расположение, однако с Екатериной теперь встречается только на людях, а младенца не навещает вовсе. Ему некогда. Он занят строительством крепости в подаренном императрицей Ораниенбауме, муштрой своей роты голштинцев и любовью к Лизавете Воронцовой. Старшая дочь сенатора Романа Воронцова одиннадцатилетней девочкой принимается к великокняжескому двору, становится фрейлиной великой княгини и, войдя в возраст, прочно покоряет сердце Петра Федоровича.

А Фике? Пожалуй, ей становится даже лучше. Во всяком случае надзор за ней становится не столь строгим, она больше располагает собой, своим временем и не скучает. У нее есть свой круг собеседников, друзей, теперь иногда она даже незаметно исчезает из дворца, переодевшись в мужское платье... И сердце ее недолго остается незанятым. В Санкт-Петербург прибывает новый английский посол, вручает верительные грамоты, потом представляется и Малому, великокняжескому двору. Чарлз Вильяме дипломат дальновидный и проницательный.

Прежде всего он выясняет who is who, как говорят англичане, то есть кто есть кто, взаимоотношения героев сцены, на которую он вступает, и подоплеку этих отношений. Конечно, он не мог не заметить некую обособленность, даже отчужденность великой княгини, а также ее любезность, свободу суждений и деловой ум. Дружелюбный взаимный интерес переходит со временем просто в дружбу, и что же удивительного или странного, если каждому она по-своему оказывается полезной: господин посол в легкой, светской беседе узнает вещи, знать которые английскому правительству весьма любопытно, его же союзнику Фридриху II даже крайне полезно, а великую княгиню в порядке чисто дружеской услуги он ссужает деньгами, в которых она постоянно нуждается. Однако деньги - не главное. В составе английского посольства находится польский граф Станислав Понятовский. По любимому выражению Екатерины, он прекрасен, как день, и нисколько в том не уступает Сергею Салтыкову. И он европеец с головы до пят: рыцарствен, как поляк, галантен, как француз, и, конечно, истый джентльмен, как англичанин. Ему, правда, только двадцать два года, но ведь и Екатерине всего двадцать шесть... Заметив обоюдную сердечную склонность молодых людей, Вильяме деликатно способствует ее упрочению, он знает об охлаждении великого князя к своей супруге и чисто поотечески ей сострадает. Поведение сэра Чарлза следует объяснять именно отеческим сочувствием, трактовать его как вульгарное сводничество и циничный ход прожженного дипломата могут только вконец испорченные люди...