Грани будущего Zero: Карлов (*30 иллюстраций) - Степан Александрович Мазур

Из ящиков остался лишь антирадин. Не съели ни таблетки. Что-то внутри подсказывало, что вскоре это лекарство будет цениться больше, чем антибиотики.

Академик говорил, что ничего не выводит радиацию из организма полностью. Выходит, эти таблетки военно-полевой медицины либо понижали содержание радиации, либо облегчали последствия радиационного облучения. Или того хуже — были плацебо для повышения боевого духа солдат. Но кто об этом знает? Эти данные — военная тайна, засекречены.

Задрал голову, устав всматриваться в кусты. Звезды в небе такие красивые. Большие, крупные. Их теперь видно хорошо. Зрение отдохнуло в походе. И среди этой россыпи в небе на двадцати восьми экзопланетах ни одной нашей колонии. Нас больше интересовали формы задниц, чем технологии «гипер-прыжка». Мы чаще пускали «волны»-челенджи в интернете, чем интересовались космическими программами.

Значит, поделом. Что мы могли дать равного «братьям по разуму», кроме как вызвать желание презирать человечество? Нет в нас разума, и не было.

— Игорь Данилович, почему ваше поколение позволило всем просрать путь в небо? Почему все не получили возможность просто переселиться на другую планету, пока здесь горячо? Почему мы, следующее поколение, позволили себе оставить оружие, способное ИИ уничтожить нас за пару минут? Почему у меня, человека с автоматом, слёзы на глазах, думая о том, что мы в действительности потеряли?

Он не проснулся от выстрелов. С чего я решил, что сейчас ответит?

Жёлтый отблеск глаз в кустах был отличным ответом. Волки слушали меня внимательно, чуяли мой страх, занимали все мои мысли.

Это природа. Сильный выживет, слабый умрет. У нас вокруг лишь один враг — его величество Генерал Мороз. Он сближает, объединяет и рвёт на части, уничтожая все живое, не способное на действия.

Я подскочил, выхватил охотничий нож с пояса и, вскрыв в несколько движений рыбные консервы, кинул неподалеку от куста. Банка упала, расплескав масло. Аппетитные куски вывалились на снег.

Замер, прислушиваясь к темноте. Щека прижалась к прикладу, задержка дыхания. Одиночный!

Вскрик. Писк, визг. Тут же драка и возня в кустах, вой неподалеку. Подскочив к костру, схватил ветку, метнул на куст. Свет от огня обозначил следы крови.

Меньше всего ожидал, что от ветки загорится сам куст и рядом растущая ель. Выражение «елочка, гори», приобрело совершенно другой смысл. Ветер погнал огонь по близко растущим деревьям. Огонь с шипением отвоевывал себе иголки на заснеженных ветках. Резкий запах хвои понесло по округе.

Подхватив ещё ветку, я подошёл к очередному кусту, подпалил. Дальше огонь делал работу охранника за меня, распугав волков. Стая отпрянула от нас, потеряв лишь одного. Его быстро застывший труп опалило огнём, а вскоре засыпало снегом.

Лес горел неохотно. Приходилось бродить по округе, подпаливать снова, разгоняя полосу света. Замерев, прислушивался к каждому шороху. Но лишь ветер и треск пламени. А над головой всё те же далекие, более никогда не доступные, звёзды.

Невельской вывалился из нарт, перевернув их.

— Вы в порядке?

— В полном, — ответил он хрипло.

Раздевшись догола, он долго возился у костра, переодеваясь в новое белье. Окровавленные, обоссаные кальсоны сгорели в костре следом. Не то, чтобы их нельзя было постирать. Возможно, в них осталась сама боль, к которой он больше не хотел возвращаться.

Академик переоделся и долго перекатывал в ладони камешек чуть меньше ядрышка перчинки. На отстреленные гильзы и опаленный в округе лес, он словно не обращал внимания. Прошлое его мало интересовало. Только Цель. А она была впереди.

— Что ж, Карлов. Вы сильнее, чем кажетесь. Признаюсь, считал вас размазней. Убогим приспособленцем. Ан нет — ошибался.

Я смолчал.

Он облизнул палец и, свершившись с солнцем, с воодушевлением продолжил:

— Похоже, нам придется продолжить путешествие… Собирайтесь, ветер северный.

— Вы… точно не хотите передохнуть?

— А что, если сместится ударение на последнем слове?

Глава 20

Улан-Удэ

Академик хорохорился, но все семьдесят километров до самого подъезда к Улан-Удэ отлеживался в нартах обессиленный как новорожденный щенок. Уставший старик бурчал на весь прочий неправильный мир о забытой богом стране. Об отсутствии этого бога. И тут же о том, что без бога всё вокруг здесь просто не могло существовать. Куда только делся тот молодой мужчина, вещающий с трибуны о светлом техно-будущем?

Улан-Уде встретил нас брошенными на въезде автомобилями. О лавировании между ними речи не шло. Вы сложили парашют и потянули нарты за верёвки, на весь переход через город сами став беговыми собаками.

— Вы можете идти?

Я понимал, что сиди академик в нартах, один не смог бы толкать весь груз вместе с ним. Но как можно заставлять идти едва живого человека?

— Я в порядке… Ваш морс сотворил чудеса.

Наверное, в переводе с высоконаучного это означало «спасибо».

Как бурлаки на Волге, мы толкали за собой свою «баржу», только не вдоль реки по песку, а среди сугробов, заметающих остовы перебитых роботов, дронов и брошенной техники.

Улан-Уде ближе к центру оказался многолюдным, словно праздновали день города. Люди толпились на улицах на широких улицах и площадях, слушали выступающих участников мероприятий с возвышений и искусственных баррикад.

Я присмотрелся. У огромной головы Ленина выступали люди в ухоженных полушубках и шапках на меху. Они яростно поливали грязью оппонентов и зазывали прочих слушателей общими словами о сплочении, единстве и нерушимой вере. Тут же били несогласным и друг другу морды, обнимали в поддержке новых и старых союзников и снова валили друг друга в снег.

И всё на фоне небольшого кордона то ли личной охраны, то ли военных, то ли бывших полицейских. Суровые люди в камуфляжи походили скорее на охранников из магазинов. Вероятно, теперь элита могла себе позволить только их.

— Смотрите и слушайте, Карлов, — часто останавливаясь перевезти дух, говорил Невельской. — Это называется развитым постиндустриальным обществом.

— Зачем они это делают?

— Похоже, местные чиновники и враждующие партии пытаются удержать власть, — ответил он. — Как умеют: языком. Но без поддержки СМИ не выйдет. Старые методы не работают. Зато у народа появилась реальная возможность отбуцкать всех, кто им не нравится. Так что тем ораторам, кто пробился во власть по связям, больше не повезёт. Все окажутся в снегу, сметённые толпой.

Город бурлил, как перед войной. Выделялись среди выступающих людей лишь буддисты в длинных красных и чёрных одеждах на меху. Эти ходили по второстепенным улицам, перебирая длинные чётки, и молились в полголоса, не в силах согреться в промерзших дацанах в позах лотоса.

Если Будде в далёкой