Миры Бесконечности - Боумен Акеми Дон

Боль поглощает меня, забирая остатки сознания, как тьма поглощает всех, кто остался на площади.

Но перед тем, как отключиться, я вижу, как Анника появляется прямо перед Тео и вонзает ему кинжал в грудь, и через мгновение Гил подхватывает мое тело на руки, и его темно-карие глаза убаюкивают меня, как и его объятия.

Глава 42

Я то проваливаюсь в беспамятство, то прихожу в себя на несколько минут. Иногда мне снится Мэй. Иногда я слышу шепот. А иногда успокаивающий и глубокий голос Гила, который уверяет, что все будет хорошо.

Но каждый раз, открывая глаза, я понимаю, что имел в виду Гил, когда говорил, что можно найти новые способы умереть.

Потому что наше сознание все так же реагирует на смерть… имитирует ее. И мой разум не забыл о боли, которая ее сопровождает.

Так что стоит порадоваться спасительному сну.

Когда я наконец прихожу в себя, Гил сидит рядом со мной, запустив пальцы себе в волосы.

– Все в порядке? – хрипло спрашиваю я, с трудом выдавливая слова.

Он убирает руки и настороженно смотрит на меня, но через мгновение расслабляется.

– Да, все в порядке. Правда, Ену приходится вырубать Тео. Он не перестает звать брата.

Я стискиваю челюсти и пытаюсь приподняться на локтях.

Боль тут же разъедает кости, словно кислота. И Гил мягко опускает меня обратно на кровать:

– Ложись. Поверь мне, мало что сравнится с переломом позвоночника.

Я опускаю голову, чтобы скрыть проступившие от боли слезы, и корчу гримасу:

– Разве я не могу избавиться от нее?

Гил откидывается на спинку стула и вскидывает руки:

– Ну попробуй.

Я пытаюсь сосредоточиться и представить, как боль покидает тело. Но нахожусь в таком разбитом состоянии, что даже думать больно.

С губ срывается тихий смешок:

– Хорошо. Ты победил.

– Я много практиковался. Даже после пары десятков переломов позвоночника это не кажется царапиной.

Я неловко ерзаю на кровати, понимая, что оказалась в своей хижине.

– Как долго я приходила в себя?

– Ну… – Гил проводит языком по внутренней стороне щеки, словно подбирает слова, чтобы сообщить эту новость. – Ты пропустила фестиваль Шепота. И Вечер Принцев.

Сердце замирает. Значит… осталась лишь Ночь Падающей звезды. Мне следовало собирать информацию на этих фестивалях, а не торчать в этой комнате, приходя в себя после ранения.

Мартин. Служанка.

Я подвела их.

– Ты обещала мне, что не станешь ее искать.

В его голосе звучат грубые нотки, которых я никогда не слышала.

В глазах защипало от слез:

– Знаю. Но и поступить по-другому я не могла.

Он несколько раз кивает и отводит взгляд:

– Даже не станешь читать лекцию?

Я выдавливаю улыбку, надеясь на перемирие.

Но Гил молча рассматривает свои руки, словно вспоминает, что ему пришлось сделать. Что ему пришлось пережить заново из-за необходимости сражаться.

– Полагаю, все злятся на меня из-за того, что я раскрыла свое прикрытие, – тихо говорю я. – Думаю, Колонисты видели, как я бежала к вам. Сомневаюсь, что они придумают этому какое-то объяснение.

Гил выглядит виноватым:

– Ты… ты не раскрыла свое прикрытие. Я укрыл тебя вуалью. Пытался защитить тебя. – Он нервно сжимает пальцы в кулак. – Вот почему в тебя попала лоза Анники. Она не видела тебя. – Гил поднимает голову, и я вижу в его глазах извинения. – Это из-за меня ты пострадала.

Теперь я понимаю, что произошло и почему его терзает вина.

– Прости меня, – просит он, складывая ладони вместе. – Я увидел тебя на площади и испугался, что тебя схватят.

– Ты не хотел рисковать миссией, – мягко возражаю я.

– Я не хотел рисковать тобой, – поправляет он и тут же замолкает.

А в его глазах на мгновение появляется намек на страх.

В голове вспыхивают отдельные фрагменты произошедшего в Летнем районе. Фрагменты моих воспоминаний, которые я собираю воедино:

– Кошмарник…

Я смотрю на Гила и замолкаю.

Он виновато кивает:

– Он появился из-за меня. Из-за того, что я испугался, увидев, как ты упала.

– Ты говорил, что раньше в Победе не появлялись Кошмарники, но, думаю, это спасло нам жизни. Возможно, это и к лучшему, – предполагаю я. – Даже Колонисты испугались. Возможно, мы могли бы использовать это в своих интересах.

– Кошмарники непредсказуемы. – Гил с сомнением качает головой. – К тому же о Сопротивлении узнали не только в Победе, но и в Смерти. Узнали, на что мы способны. Узнали, что мы представляем угрозу. Выходить за пределы Поселения опасно. Хотя я не уверен, что и здесь еще долго будет безопасно.

В его голосе явно слышится усталость. И бессилие. Неужели драка с Гвардейцами отняла у него так много сил? Или дело не в этом?

Не раздумывая, я беру его руку и крепко сжимаю.

– Мы найдем способ остановить их.

Он долго смотрит на наши руки.

– Означает ли это, что ты теперь на нашей стороне? – наконец спрашивает он.

– Я всегда была на вашей стороне, – отвечаю я. – Но люди, которых отправили в герцогство Смерти…

Они не контролировали свой разум. Я видела это по их лицам. Они отличались от девушки из дворца. Так зачем врать о них? Зачем их отсылать?

И это приказал сделать принц Келан. Принц, который желал лучшего для этого мира. Или мне просто хотелось в это верить.

Но герцогство Смерти явно не «лучшее». Это единственное место, откуда не вернулся ни один человек. Место, в котором ищут способ уничтожить людей.

Я окружаю сердце стальной стеной. Келан сделал свой выбор, теперь мне необходимо сделать свой.

– Колонисты явно дали понять, что они никогда не дадут шанса людям. Так что мы должны сделать все, что потребуется для победы.

Гил все так же смотрит на наши руки:

– В твоем голосе столько надежды.

– Разве надежда – это плохо?

– Да, – не колеблясь, отвечает он.

Одно слово и столько уверенности.

Я сглатываю, думая о своих взглядах. И убеждениях.

Я не могу спасти девушку. Не могу ей помочь. Не могу установить мир между людьми и Колонистами. Так что мне остается? Чего я хочу сейчас?

И ответ приходит легче, чем я могла себе представить. Потому что я хочу того же, что и всегда. Хочу, чтобы люди выжили.

Но сейчас есть лишь одна возможность добиться этого.

– Ты однажды сказал, что Сопротивление построено на страхе. И, возможно, это то, что толкает их вперед. Но разве надежда не поддерживает их? – тихо спрашиваю я.

Гил вздыхает.

– Не всегда. – В его голосе слышится боль, источник которой я не понимаю. – Иногда надежды опасны, Нами.

Во время сражения он показался мне каким-то бессмертным… полубогом. Столпы огня и то, как он перемещался с места на место за мгновение…

Гил казался всемогущим, но при этом продолжал бояться. Но что вызывало его страх? Воспоминания или что-то еще? Он так много потерял за то время, что провел в Бесконечности, и столько сил потратил на то, чтобы жители Поселения отыскали Сферу.

И тут в голове выстреливает мысль:

– Ты боишься, что у нас не получится.

– На войне есть не только победители, но и проигравшие.

– Вот только ими станем не мы. А даже если и так, мы все равно дадим бой. Вместе.

Его голос звучит отстраненно:

– Я уже и не помню, было ли время, когда нам не приходилось сражаться.

Я смотрю на наши руки, сложенные вместе, как кусочки головоломки.

– Но не стоит терять надежды, что это когда-нибудь произойдет.

Он молча кивает и выпускает мою руку. Ее тут же окатывает холод, и я невольно сжимаю ладонь в кулак.

– Постарайся отдохнуть. Анника хочет поговорить с тобой, когда тебе станет получше.

Он поднимается на ноги, после чего выходит из комнаты. А у меня появляется чувство, что я впервые за несколько дней осталась одна.

Мне понадобилось больше времени, чем я думала, чтобы прийти в себя. Когда я поднималась с постели, меня пронзала такая боль, что удавалось продержаться всего несколько минут. После чего я вновь валилась на кровать. Но я много спала, и, в конце концов, боль притупилась, а повреждения срослись.