Стас Иванов - Организм 2.0

Брови Салищева поползли вверх. Вглядываясь в текст на экране, он спросил:

— Так много? Как ваши люди могли допустить такое? Объяснитесь, пожалуйста.

— Это… это, – замялся майор. Собравшись с разбегающимися мыслями, Конаровский произнес: – Нас атакует тип два.

Штурмовики озадаченно переглянулись. Не выказал никакой реакции лишь Боштан. Сложив руки за спиной, он пялился в затылок майора.

— Почему сразу тип два? – спросил Конаровского ученый.

— При прорыве обычные протисты будут пытаться рассредоточиться по горизонтали, по этажу. Эти передвигаются по вертикали. Они точно пытаются как можно глубже врезаться в нашу территорию. Как будто понимают, что если доберутся до крыши, то никто не спасется.

— Согласен, это тип два. – Издав тяжелый вздох, Салищев захлопнул крышку ноутбука. – Ладно, что вы хотите от меня? Не я отвечаю за безопасность башни. Действуете согласно плану – открывайте арсеналы, вооружайте людей, перекрывайте лестницы решетками.

— Сделано, – кивнул майор. – Мы организовали первый рубеж на пятнадцатом этаже. Остальные потеряны. Вместе с нашими лучшими людьми. Они или заражены, или забаррикадировались. Им никак не добраться до арсеналов. Мы обороняемся, в основном, силами комендантов.

— Известно, откуда был прорыв?

— Из подвала, с первой лестницы.

— Понятно, – слегка улыбнулся Салищев. – Значит, одной проблемой меньше.

Кощунственное отношение ученого к жизням тысячей людей не могло оставить военного равнодушным. Ударив кулаком по столу, он открыл было рот, чтобы высказать ученому свое мнение о нем, как рация разразилась ликующим, запыхавшимся голосом:

— Докладывает третья лестница. Зомбаки остановлены.

— Пятая лестница, – спустя секунды раздался другой голос, – у нас все, закончили.

— Шестая блокирована, – под звуки выстрелов известила рация.

Выходя один за другим на связь, командиры групп сообщили, что перекрыли все лестницы вплоть до десятой.

Салищев открыл крышку ноутбука.

— Ну вот и все. Поздравляю вас, Евгений, вы смогли отбить башню.

Майор нахмурился, поднес к губам рацию:

— Вторая лестница, прием. Вторая, доложите ситуацию.

— Вторая… – прохрипела рация. Затрещала длинная автоматная очередь. – Это Акст из гаража… Веду преследование противника. Мы на шестнадцатом этаже. Противник прорвался выше. Их здесь не меньше сотни! Как поняли, прием?!

— Майор, – ворвался в эфир вибрирующий на высокой ноте голос. На заднем фоне были слышны истошные вопли ужаса десятков людей, стрекотали очереди. – Это двадцать третий этаж, оранжерея! На нас… на нас напало… чудовище!!!

Побледнев, покосившись на прикованного протиста, майор пробормотал:

— Повтори, оранжерея. – Конаровский отжал кнопку, поднес рацию поближе к уху. Однако ответа не последовало.

Сложив ладони вместе, Салищев с нажимом провел ими по лицу. Забаррикадироваться, вооружиться, а после спокойно зачистить захваченные врагом этажи – обученные воевать и умеющие прекрасно стрелять штурмовики легко бы справились с задачей отвоевать утерянную территорию. Несколько сот обитателей пятнадцати нижних уровней, будучи инфицированными, не несли серьезной угрозы верхним этажам. Однако с проникновением в оранжереи, где трудилось свыше тысячи рабочих, расклад сил менялся. Не имея укрытий, все эти люди неминуемо пополнят число врагов, количество которых достигнет критической массы. Полторы тысячи зараженных – от такой толпы не отбиться, такая толпа рано или поздно вынесет все решетки.

С утратой отведенных под оранжерею этажей шансы отстоять башню стали ничтожны.

— Старший комендант! – крикнул в рацию Конаровский. – Талай, ответь!

— Я все слышал, – откликнулась рация голосом запыхавшегося старшего коменданта башни. – Я на тридцатом. Перекрываю первую лестницу. Нужно уводить людей на научный уровень и переправлять их в соседний небоскреб. Долго мы не продержимся.

— Так и сделаю, – подтвердил майор.

Салищев вопросительно взглянул на Боштана. Поняв все без слов, капитан кивнул:

— На каждой лестнице перед научным уровнем по паре моих.

— Спасибо, Александр, – сказал Салищев. – Сколько у нас Красного дождя?

— Литров пятьсот. Ваши сотрудники предупреждены, уже пакуют оборудование и документы. Чтобы переправить всех ваших и груз, понадобится не меньше часа.

— Отлично. Даю добро. Выливайте весь Дождь и блокируйте научный уровень.

Не договорив, продолжая зажимать кнопку передачи рации, майор с ужасом уставился на ученого.

— Что это значит, Максим?

— Мы проиграли, небоскреб обречен. Вы, Евгений, прекрасно это понимаете.

— У нас еще есть шанс спасти башню и людей!

— Шанс? – иронично переспросил Салищев. – Евгений, я не играю в азартные игры. Мне мало какого‑то шанса. Мы обязаны спасти моих сотрудников, сохранить оборудование и результаты наших исследований. Это важнее. Пара тысяч рабочих и солдат не сыграют заметной роли в нашей победе над мертвецами. Эти люди с самого начала были расходным материалом. Но мои сотрудники незаменимы. Мы обязаны пустить газ, чтобы сдержать рост численности врага и в спокойной обстановке эвакуировать оборудование и моих людей. Вдобавок сейчас самое подходящее время для испытания нашего новое оружия. Нецелесообразно пытаться перетащить в соседний небоскреб все криорезервуары. Не оставлять же их здесь? Используем по назначению.

Палец майора сполз с кнопки передатчика, рука безвольно повисла вдоль тела.

— Твою мать, Конаровский! – в тот же миг донесся из рации голос коменданта. – Что несет этот урод?! Какой, к черту, газ?! Он что, собирается потравить нас всех?!

Привстав, Салищев перегнулся через стол и вырвал из безвольных пальцев майора рацию. Взглянув на экранчик, выдохнул от облегчения – рация была настроена на канал башни и никто посторонний в соседних небоскребах не мог слышать его слова.

— Конаровский! – заходился в крике комендант. – Женя, прибей эту мразь! Если не отстоим башню, хотя бы спасем побольше народу!

Глянув на разразившуюся проклятиями и матом рацию, Салищев невольно улыбнулся. Как же глупы люди, думал он. Как же сильна и непоколебима их в вера в избранных ими лидеров, даже когда те не заслуживают этой веры.

Салищев поднял взгляд на лицо майора, и улыбка исчезла с его губ. Во взгляде уже немолодого, сломленного военного читалось то, что Салищев не видел уже очень и очень давно – твердая решимость и стальная воля. Расправив плечи, распрямив спину, Конаровский вновь стал тем человеком, которому поверили, за которым пять лет назад, изменив присяге, пошли абсолютно незнакомые с ним люди.

Протянув руку, майор потребовал: