Журнал «Если» - «Если», 2001 № 09

Выбравшись к небольшому живописному болотцу, Дужкин вдруг заметил самого настоящего человека. От неожиданности Саша вздрогнул, а затем быстро спрятался в кустах. Лесной незнакомец был полуголым, невероятно грязным, а в руках держал что-то похожее на копье. Не зная, как его встретит этот неандерталец, Дужкин на всякий случай решил вначале понаблюдать за ним издалека.

Боязно было Саше подходить к дикарю. Слишком много приключений пережил он за последнее время. Но безвыходное положение и гнетущее одиночество взяли свое — Дужкин подавил страх и подобрался к лесному человеку поближе.

Незамеченным Саше удалось приблизиться почти на четыре метра, но после того, как он высунул из-за дерева голову, произошло непонятное: дикарь резко отпрыгнул в сторону и Дужкин на мгновение увидел у себя перед носом толстое древко копья. В глазах у него сверкнула молния, и Саша упал.

Пришел в себя Дужкин в просторной земляной норе, на душистой мягкой подстилке из сушеной травы. Рядом у изголовья кто-то сидел на корточках, но из-за скудного освещения трудно было разобрать пол и возраст сидящего. Саша понял лишь одно — он попал к людям, а значит, у него появилась реальная надежда выжить.

Привыкнув к полумраку, Дужкин сумел разглядеть по-женски гладкие, округлые ноги своей сиделки. Затем он поднял глаза и увидел ее лицо. Сашина догадка подтвердилась — это была юная, необыкновенно красивая девушка. Грудь и бедра лесной амазонки были прикрыты узкими полосками грубой ткани, а роскошные рыжие волосы взбиты на манер клоунского парика.

Заметив, что раненый пошевелился, девушка наклонилась над ним и ласково проговорила:

— Очухался? Вот и хорошо. Сейчас я тебя накормлю.

— Ты кто? — хрипло спросил Дужкин.

— Я? — юная амазонка на четвереньках отползла в противоположный угол и ответила: — Я — Луиза. Мы здесь живем с отцом, а это наш дом. — Последнюю фразу девушка произнесла с удовлетворением и гордостью. — А ты ничего не помнишь? — удивленно поинтересовалась она.

— Помню, — ответил Саша. — Так этот… — Он хотел было сказать «дикарь», но вовремя спохватился. — Этот человек твой отец?

— Да, — радостно сказала Луиза. — Когда ты потерял сознание, папа позвал меня, и мы вместе перенесли тебя к себе. А тебя как зовут?

— Александр… Саша, — ответил Дужкин и, усевшись на подстилке, тихо добавил: — Странно, тоже Луиза.

Девушка вернулась к нему с чем-то, упакованным в лист лопуха.

Бережно развернув лист, она разложила его перед Сашей и заботливо сказала:

— Ешь. Это очень вкусно.

Взяв один из корешков, Дужкин критически осмотрел его, а затем надкусил. По вкусу корень напоминал сырой картофель, но волокнистый и жесткий. Сморщившись, Дужкин сплюнул на земляной пол и недовольно проговорил:

— Похоже на картошку.

— Это не картошка, — обиделась Луиза. — И нечего плеваться. Я здесь убираю.

— Извини, — смутился Саша.

— Не хочешь, не ешь. Только у нас больше ничего нет. Во всяком случае, пока нет, — уточнила амазонка и, взяв один из корешков, стала вяло его жевать. — Может быть, вечером отец чего-нибудь принесет. Рыбу или мясо. Кстати, мы все едим сырым. Это и полезнее, и не надо разводить огонь.

— Что, трудно развести костер? — представив на ужин сырое окровавленное мясо, спросил Дужкин.

— Нетрудно, — со вздохом ответила Луиза и пояснила: — Опасно. По дыму нас могут найти завры.

Воспользовавшись тем, что девушка меланхолично смотрела прямо перед собой, Саша наконец хорошенько разглядел свою спасительницу. В этом более чем простом одеянии Луиза была дивно хороша. Широкобедрая и мускулистая, она сочетала в себе недюжинную силу и кошачью грацию, девичью невинность и женскую привлекательность.

— Ты есть будешь? — повысив голос, спросила Луиза.

Решив, что волокнистый сладковатый корень все же лучше сырого мяса, Дужкин взял корешок и быстро сжевал. Доедая третий, он даже вошел во вкус, но девушка строго сказала: «хватит», завернула оставшиеся и спрятала сверток в земляной нише, которая, очевидно, служила им одновременно амбаром и холодильником.

— Папа тебя всему научит, — вернувшись, пообещала Луиза. — Ты же у нас останешься? Да?

— Угу, — подтвердил Саша. Ему жутко было подумать о возвращении в лес, и девушка лишь предвосхитила его просьбу об убежище.

— Вот и хорошо. Тогда у нас будет вдвое больше мужчин. И вообще, втроем веселей. Не бойся, папа у меня замечательный, — успокоила его Луиза и, трогательно опустив ресницы, тихо добавила: — И я к тебе буду хорошо относиться.

Папа Луизы действительно оказался гостеприимным и хлебосольным хозяином. Соскучившись по мужской компании, он все время рассказывал о жизни в лесу, расспрашивал Дужкина о его прошлом и по всякому поводу, а то и без оного хохотал и хлопал себя по голым волосатым ляжкам.

Впервые за последние две недели Саша отдыхал душой. В этом милом, простом семействе он сразу почувствовал себя своим, тем более, что очаровательная Луиза оказывала ему всяческое внимание и с восхищением слушала несколько преувеличенные истории о его похождениях.

В первый же вечер папа, которого звали Дэн, сотворил для нового члена крохотной общины отличное копье с наконечником из клыка завра. Дужкин, в свою очередь, подарил амазонке жилетку, разодранную всего лишь в трех местах. Луиза была в восторге. Она тут же надела на себя подарок и долго после этого жалела, что в пещере нет даже самого маленького осколка зеркала.

Расчувствовавшись, гость хотел было подарить что-нибудь из одежды и папе, на котором, кроме ветхой набедренной повязки, ничего не было, но на Саше остались только брюки с сорочкой и грязные носки. Подумав, Дужкин все же вышел из положения. Он подарил Дэну поясной ремень. Надо было видеть, как папа обрадовался подарку. Он вертел ремень в руках, сложив пополам, оглушительно щелкал им, пробовал на прочность, на зуб, ласково поглаживал его, все время цокал языком и с восторгом говорил:

— Вот это вещь!

Наконец, нацепив подарок на пояс, Дэн засунул за ремень кремневый нож и ржавую железную скобу для выкапывания корней.

Остаток вечера был посвящен разговорам о той далекой, покинутой жизни среди таких же людей, где не надо было бояться ни завров, ни ядовитых тварей, которыми так богат лес. С ностальгической дрожью в голосе они вспоминали о той жизни, где люди спят на белых простынях и едят жареные и вареные блюда по три, а то и по четыре раза в день. Где одежда — такая же обычная вещь, как вода и воздух, а обувь можно свободно купить в магазине, и даже без очереди. Вдохновенно перечисляя все эти прелести цивилизации, Дэн говорил с неуместным в подобном жилище пафосом, а его дочь даже пару раз всплакнула. И то ли из-за тесноты землянки, а может, случайно, она иногда прижималась к Дужкину прохладным плечом, и у Саши в этот момент лоб покрывался испариной, а плечо само по себе тянулось вслед за плечом Луизы.